Дворец Почётного легиона

Дворец Почётного легиона, или Дворец ордена Почётного легиона (фр. Palais de la Légion d’honneur) — парижский дворцовый комплекс в стиле зрелого классицизма, расположенный на левом берегу Сены напротив садов Тюильри, рядом с музеем Орсе. Во дворце находятся штаб-квартира ордена Почётного легиона и музей военных орденов Франции.

Дворец был выстроен в 1782—1787 годах для князя Фридриха Сальм-Кирбургского как городская резиденция (hôtel) рода Сальмов. Проект архитектора Пьера Руссо вызвал восхищение Томаса Джефферсона (американского посла во Франции), который использовал его при проектировании собственной усадьбы Монтичелло.

Во время Великой французской революции князь Сальмский был казнён, а его дворец сначала конфискован в казну, а потом возвращён кредиторам в уплату колоссальных долгов покойного. В эпоху Директории особняк был арендован для проведения заседаний т. н. Сальмского клуба во главе с мадам де Сталь. После основания Наполеоном ордена Почётного легиона отель де Сальм был выкуплен в 1804 году государством, дабы служить резиденцией великого канцлера ордена и местом проведения торжественных мероприятий.

В начале XIX века дворец был расширен и переоборудован в стиле ампир под руководством Антуана Пейра. При Наполеоне III к нему был пристроен новый корпус вдоль по проложенной рядом улице Сольферино. Во время Парижской коммуны (23 мая 1871) дворец был сожжён коммунарами, но затем быстро восстановлен по инициативе дивизионного генерала Жозефа Винуа, тогдашнего великого канцлера ордена, благодаря подписке среди членов Почётного легиона и военных.

В 1922—1925 годах году крыло дворца, в котором ранее располагались конюшни, было перестроено в музей великим канцлером того времени, дивизионным генералом Ивоном Дюбаем. В те же годы в парке Линкольна в Сан-Франциско была выстроена реплика дворца, получившая то же самое имя; ныне там помещается Музей изобразительных искусств Сан-Франциско. Ещё одна копия парижского дворца (увеличенная вдвое) была выстроена в парижском пригороде Рошфор по заказу банкира Жюля Поржеса.

Курдонёр дворца Жюля Поржеса в Рошфоре		Строительство Сальмского дворца		Дворец Почётного легиона в Калифорнии

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Дворец Почётного легиона
• [www.musee-legiondhonneur.fr/00_koama/visu_lh/index.asp?sid=320&lid=1&cid=10861&cvid=10869 На сайте музея Почётного легиона]

Отрывок, характеризующий Дворец Почётного легиона

И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.