Зальмы
- Не путать с Зольмсами
Зальм | |
Герб Оберзальмов | |
Период |
XI-XXI вв. |
---|---|
Титул: |
имперские князья и графы |
Родоначальник: |
Герман Люксембургский |
Ветви рода: |
Зальм-Зальм, Зальм-Кирбург |
Имения | |
Дворцы |
Зальм или Сальм (Salm) — немецкий графский и княжеский род, с большой долей вероятности происходящий (наряду с Люксембургами) по прямой мужской линии от Вигерихидов. Первым из графов Зальмов был Герман Лютцельбургский (1087—1135). Его внуки, Генрих I и Фридрих, в 1163 положили начало линиям Верхнезальмской (Obersalm) и Нижнезальмской (Niedersalm). Последняя прекратилась в XV веке; различные ветви первой медиатизованы в 1802 и 1810 годах.
Княжество
После многочисленных семейных переделов владения Зальмов и их место в рейхстаге были разделены (в начале XVIII века) между линиями Зальм-Зальм (Salm-Salm) и Зальм-Кирбург (Salm-Kyrburg):
- Основные владения Зальм-Зальмов лежали в Эльзасе, на границе Франции и Лотарингии. Там их гостем несколько раз был Вольтер. В начале 1790-х Сальмское княжество оккупировала революционная армия. Княжеские чертоги, расположенные в Сеноне, были переоборудованы в текстильные фабрики.
- Кирбургские Зальмы состояли в близком родстве с бельгийскими княжескими домами Круа и Горнов, за счёт браков унаследовав часть их вотчин. Столицей их владений в Порейнье был город Кирн.
Суверенное княжество Зальм со столицей в Бохольте возродилось в 1802 году на секуляризованных землях епископов Мюнстерских. Оно находилось в Вестфалии, на стыке границ Нидерландов, Франции и Пруссии, севернее герцогства Аренберг. В 1811 г. оно было оккупировано французами, затем отошло к Пруссии.
Бывшие суверенные правители влились в ряды наднациональной медиатизованной аристократии. Глава ветви Зальм-Зальмов вступил в австрийское подданство. Зальм-Кирбурги в настоящее время представлены морганатической линией баронов Ренненбергов.
Видные представители
- Граф Николай Зальм-Рейффершейдский (1459—1530) — имперский военачальник. В битве при Павии он лично бился с королём Франциском I, причём оба получили раны. В 1529 ему была поручена оборона Вены против Сулеймана I.
- Граф Вольфганг Зальмский (1508—1555) — епископ Пассауский, основатель небольшой академии, в которой изучались латинский и греческий языки, а также французская, итальянская и испанская литература, что в ту эпоху было нововведением.
- Князь Фридрих Зальм-Кирбургский (1744-94) — наследник состояния Горнов, активный участник гражданских войн, которыми ознаменовались последние годы существования Соединённых провинций. Выстроил в Париже роскошный особняк, ныне служащий штаб-квартирой ордена Почётного легиона. Сложил голову на гильотине в разгар революционного террора.
- Амалия Зефирина фон Зальм-Кирбург (1760—1841) — сестра предыдущего, супруга принца Зигмарингена, прародительница королей Румынии, любовница генерала Богарне (первого мужа Жозефины).
- Граф Франциск Ксаверий Альтзальмский (1749—1822) — епископ в Каринтии. В 1809, во время тирольского восстания, он лично стал во главе виллахского и клагенфуртского ополчения и принимал участие в битве при Волано, после которой французы отступили из Южного Тироля. От него остался ряд проповедей на латинском, немецком и итальянском языках, план национальной академии переводов и т. п.
- Принц Йозеф цу Зальм-Рейффершейдт-Дик (1773—1861) — известный ботаник, специалист по суккулентам, в своём имении Дик устроил образцовые оранжереи и ботанический сад. Женат на французской поэтессе Констанс де Теи, жил с ней в Париже.
- Принц Феликс Зальм-Зальмский (1828 — убит в 1870 при Гравелоте) — бригадный генерал армии северян в годы Гражданской войны в США, с 1866 г. на службе у мексиканского императора Максимилиана.
- Эрбпринц Леопольд Зальм-Зальмский (1871—1916) — генерал австрийской армии, зять фельдмаршала Фридриха Тешенского, спонсор арктической экспедиции, открывшей остров Сальм (который носит его имя). Погиб на восточном фронте мировой войны, под Пинском.
- De- Schloss Rajec nad Svitavou, Gesamt.jpg
Дворец-замок Райек в Чехии
- Kyrburg 17Jh.jpg
Замок Кирбург (ныне разрушенный)
- Salmovský palác -celek.jpg
- Hôtel de Salm 2007.jpg
Отель де Сальм в Париже
Напишите отзыв о статье "Зальмы"
Ссылки
- [genealogy.euweb.cz/salm/index.html Родословная роспись дома Зальмов]
|
Отрывок, характеризующий Зальмы
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.