Дзифт
| Дзифт | |
| Дзифт | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Захари Бахаров |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
90 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Дзифт» (болг. Дзифт) — болгарский кинофильм, драма в стиле неонуар режиссёра Явора Гырдева.
Сюжет
Действие фильма происходит в течение одной ночи. Главный герой по кличке Моль отсидел пятнадцать лет по ложному обвинению в убийстве ювелира в 1944 году. Организовав в тюрьме коммунистическую пропаганду, он добился сокращения срока и был выпущен из тюрьмы на поруки. На свободе он оказался в новом мире — в Болгарии 1960-х годов. С собой он забирает лишь кусочек смолы-гудрона, который грыз до заключения — его он и будет грызть до конца своей жизни.
Моль обманывает приставленных к нему полицейских. Начинается его путешествие по сумрачным улицам Софии с её странными персонажами и напыщенной архитектурой. Он оказывается в церкви, где узнаёт у священника, где найти свою бывшую девушку Аду. Та в это время жила с Вором — его бывшим напарником по ограблению, в результате которого был застрелен ювелир. Моль рассказывает ей, что бриллиант, который так и не нашёл Вор, находится в теле ювелира.
Вместе они едут на кладбище, где Моль раскапывает могилу ювелира. Появляется Вор. Моль убивает его киркой, после чего Ада оглушает лопатой Моля. Моль приходит в себя в фургоне могильщиков. Перед смертью он достаёт находящийся при нём гудрон, вытаскивает из него бриллиант и проглатывает его.
В ролях
- Захари Бахаров — Моль (в некоторых вариантах — Мотылёк)
- Таня Илиева — Ада
- Владимир Пенев
- Михаил Мутафов
- Джоко Росич
Награды
- 30-й Московский международный кинофестиваль. Приз «Серебряный Георгий» за лучшую режиссёрскую работу (2008 год).[1]
Кроме того, фильм был подан Национальным кинематографическим советом Болгарии для заявки на «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке, но не достиг шорт-листа номинации[2].
Премьеры
- Премьера фильма в мире: 25.09.2008
- Премьера фильма в России: 11.02.2009
- Кинопрокат фильма: Кино без границ
Интересные факты
- Песня «Виновна е луната», которую поёт в фильме Таня Илиева[3], представляет собой вариацию на песню Put the blame on mame, которую в фильме «Джильда» (1946) исполняла Рита Хейворт[4].
- Бюджет фильма был небольшим, и Явор Гырдев решил использовать три типа камер: действие, которое происходит в шестидесятых, снято на 35 мм; сцены, которые происходят в сороковых — на 16 мм, а сюрреалистический бред и фантазии главного персонажа — на 8 мм. Всего было шесть или семь восьмимиллиметровых камер — каждый принес свою собственную, и все снимали, даже осветители.[5]
Напишите отзыв о статье "Дзифт"
Примечания
- ↑ [www.moscowfilmfestival.ru/miff32/archives/?year=2008 2008 :: 32-й Московский Международный кинофестиваль]
- ↑ Margaret Herrick Library, Academy of Motion Picture Arts and Sciences
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=aKIEAFJZo7M Виновна е луната, youtube.com]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=Tzg_1XwzG08 Put the blame on mame, youtube.com]
- ↑ Гырдев Я. [seance.ru/blog/gyrdev/ Болгарское кино, каталонская драма] // Сеанс. — 20 апреля 2012.
Ссылки
- [ziftthemovie.com/ Официальный сайт фильма]
- [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1164545 Социалистический нуар]
- [www.ng.ru/culture/2009-05-21/100_dzift.html Чёрный болгарский]
- [www.kalinmusic.org/index.php?option=com_content&task=view&id=31&Itemid=32 Калин Николов. Музыка к фильму «Дзифт»]
- [vseokino.ru/index.php/Гудрон_%28фильм%2C_2008%29 «Дзифт» на Всё о Кино]
Отрывок, характеризующий Дзифт
– Это, ребята, к урожайному году.– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
