Дионисий Малый
| Дионисий Малый | |
| Dionysius Exiguus | |
 Дионисий Малый | |
| Рождение |
ок. 470 года |
|---|---|
| Смерть |
ок. 544 года |
| Почитается | |
| Канонизирован | |
| День памяти | |
Дионисий Малый, Дени Малый (лат.:Dionysius Exiguus) (первая половина VI в.) — римский аббат, один из «скифских монахов» (уроженец Малой Скифии, скиф или гето-дак по происхождению). Основоположник летосчисления от Рождества Христова (или от начала нашей эры), святой прославленный Католической и Румынской Православной Церквями.
Взгляды
Разделяя взгляды скифских монахов, он писал о них: «Скифия, ужасная своим холодом и варварами, породила четырёх человек, всегда горящих жаром своих сердец и чудесных спокойствием своих манер»[1]. В этой связи исследователи отмечают, что ни себя, ни монахов Дионисий не определяет как «варваров». Описывая своё пребывание в Риме, Иоанн Максенций так выражает своё видение мира: он и Дионисий скифы, потому что они из Скифии[2]. Друг Дионисия, грекофил Боэций, поддержал теологические взгляды монахов[2].
Труды
По поручению папы римского Иоанна I в 525 г. составлял пасхальные таблицы. Отказавшись от тогдашнего летосчисления, начинавшегося от первого года правления жестокого гонителя христиан римского императора Диоклетиана, предложил новую систему счёта годов. При этом Дионисий Малый исходил из того, что Иисусу, когда Он начинал Свою проповедническую деятельность, было около 30 лет (по Евангелию от Луки), что распят Он был в канун иудейской Пасхи при императоре Тиберии. Используя уже существовавшую методику исчислений дат Пасхи (с учётом солнечного и лунного календарей), он установил, что Воскресение Иисуса Христа приходится на 25 марта 31 года от Его рождества. В VIII—IX вв. летосчисление, введённое Дионисием Малым, широко распространилось в странах Западной Европы, и вместе с его пасхальными таблицами использовалось в Средневековье католической церковью.
Дионисий Малый известен и как собиратель и переводчик на латынь церковно-правовых документов (до Халкидонского собора в 451 г.), в том числе христологических документов, ранее неизвестных на Западе: «Послания к армянам о вере» Прокла Константинопольского и «Двенадцати анафематизмов» Кирилла Александрийского[3].
Канонизация
Священный Синод Румынской Православной Церкви на заседании 8—9 июня 2008 года принял решение о канонизации, с установлением дня памяти 1 сентября.[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Дионисий Малый"
Примечания
- ↑ Amory, 1997, p. 127.
- ↑ 1 2 Amory, 1997, p. 131.
- ↑ Pavouris, 2001, p. 175.
- ↑ [www.basilica.ro/stiri/sfintii_canonizati_de_catre_biserica_ortodoxa_romana.html Agenția de știri BASILICA - Sfinții canonizați de către Biserica Ortodoxă Română (рум.)]
Ссылки
- [www.bogoslov.ru/persons/2800128/index.html Биография, библиография работ автора и библиография работ об авторе на научно – богословском портале Богослов.РУ]
Литература
- Дионисий Малый // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Бикерман Э. [hbar.phys.msu.su/gorm/chrono/bikerman.htm Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность] / Пер. с англ. И. М. Стеблин-Каменского. — М.: Наука, 1975.
- Климишин И. А. Календарь и хронология. — 3-е изд. — М.: Наука, 1990. — 477 с.
- Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада / Пер. с фр. Ю. Л. Бессмертного. — М.: Прогресс-Академия, 1992. — 376 с. — ISBN 5-01-00-3617-7.
- Amory P. People and Identity in Ostgotic Italy, 489 - 554. — Cambridge: Cambridge Univercity Press, 1997. — 525 p. — (Cambridge Studies in Medieval Life and Thought). — ISBN 0 521 571 51 0.
- Declercq G. Anno Domini. The Origins of the Christian Era. — Turnhout: Brepols, 2000. — 207 p. — ISBN 978-2-503-51050-7.
- Pavouris R. [theses.gla.ac.uk/1503/ The condemnation of the Christology of the three chapters in its historical and doctrinal context: the assessment and judgement of Emperor Justinian and the Fifth Ecumenical Council (553)]. — PhD thesis. — University of Glasgow, 2001. — 276 p.
Отрывок, характеризующий Дионисий Малый
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
