Глинка, Дмитрий Фёдорович

Дмитрий Фёдорович Глинка <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">родовой герб</td></tr>
Сенатор Российской империи
17 марта 1800 — 20 января 1808
Монарх:	Павел I; Александр I
Санкт-Петербургский губернатор
22 декабря 1798 — 2 марта 1800
Монарх:	Павел I
Вице-губернатор:	Степан Никитович Завалиевский
Предшественник:	Иван Ильич Гревенс
Преемник:	Прокофий Васильевич Мещерский
Новгородский губернатор
5 апреля 1798 — 22 декабря 1798
Монарх:	Павел I
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Никифор Михайлович Марин
Архангельский губернатор
31 августа 1797 — 31 декабря 1797
Монарх:	Павел I
Вице-губернатор:	Григорий Мартынович Бибиков
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Николай Исаевич Ахвердов
Эстляндский вице-губернатор
30 мая 1797 — 10 сентября 1797
Монарх:	Павел I
Губернатор:	Андрей Андреевич Лангель
Предшественник:	Михаил Николаевич Голицын
Преемник:	Герман Иванович Радинг
Порутчик правителя Вознесенского наместничества
3 сентября 1795 — 1797
Монарх:	Екатерина II; Павел I
Губернатор:	Правитель наместничества — Пётр Николаевич Оболенский
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	1749(1749)
Смерть:	20 января 1808(1808-01-20)
Род:	Глинка
Отец:	Фёдор Даниилович Глинка
Образование:	Сухопутный шляхетный кадетский корпус
Военная служба
Годы службы:	1762—1778
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Род войск:	армия
Звание:	подполковник
Сражения:	Русско-турецкая война (1768—1774)
Награды:

Дмитрий Фёдорович Глинка (1749 — 20 января 1808) — сенатор, тайный советник.

Биография

Происходил из дворян Смоленской губернии.

26 апреля 1762 г. поступил в сухопутный шляхетный кадетский корпус, в октябре 1765 г. выпущен в Воронежский мушкетёрский полк поручиком. В 1767—1769 гг. принимал участие в военных действиях в Польше. 8 сентября 1769 г. произведён в капитаны.

В 1770 г. участвовал в Турецкой войне — в сражениях при Кагуле и Исакче. 24 ноября 1770 года произведён в секунд-майоры. В 1773 г. совершил поход за Дунай. 28 июня 1777 г. произведён в премьер-майоры. 18 сентября 1778 г. уволен с военной службы по болезни с производством в подполковники.

В 1779—1780 гг. — прокурор Санкт-Петербургской губернской канцелярии.

27 марта 1780 г. назначен помощником директора Санкт-Петербургской экономии; 24 ноября 1783 г. произведён в коллежские советники. С 1788 г. советник счётной экспедиции Санкт-Петербургской казённой палаты. 2 сентября 1793 г. произведён в статские советники; в том же году 27 сентября исключен со службы за несвоевременную явку из отпуска.

3 сентября 1795 г. вновь принят на службу, назначен поручиком правителя (вице-губернатором) Вознесенского наместничества. 5 апреля 1797 г. произведён в действительные статские советники. С 30 мая 1797 года — вице-губернатор в Эстляндской губернии.

С 31 августа 1797 г. — Архангельский губернатор; отставлен от службы 31 декабря того же года вследствие жалобы госпожи Шпренг, взыскивавшей с него по векселю 300 рублей.

С 5 апреля 1798 г. — Новгородский губернатор,с 22 декабря того же года — губернатор в Петербургской губернии. Будучи в этой должности, награждён орденом святой Анны 1-й степени. При ревизии Петербургских присутственных мест сенаторы Тарбеев и Камынин нашли «разные упущения в делах, медленность в решении оных и собственную его непопечительность и нерадение к должности», в связи с чем Д. Глинка Высочайшим указом 2 марта 1800 г. был исключён со службы и лишён ордена св. Анны. При последующем рассмотрении дела в общем собрании Сената он был признан невиновным — ревизовавший сенатор Тарбеев получил Высочайший выговор, Д. Глинка 17 марта 1800 г. произведён в тайные советники и назначен сенатором. 19 марта ему был возвращён орден св. Анны, 14 июля — пожалованы 5000 десятин в Саратовской губернии. Присутствовал в Межевом департаменте Сената, с 1805 г. — в 4-м апелляционном департаменте.

Семья

Отец — Фёдор Даниилович Глинка (ок. 1728 — после 1759).

Д. Ф. Глинка был женат, детей не имел.

Награды

• орден Святого Владимира 4 степени
• орден Святой Анны 1 степени.

Литература

• Е. Александрович. Глинка, Дмитрий Федорович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

[ru.rodovid.org/wk/Запись:702636 Глинка, Дмитрий Фёдорович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Глинка, Дмитрий Фёдорович

Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.