Долгорын Даваасурэн

Долгорын Даваасурэн
монг. Долгорын Даваасүрэн
Дата рождения:	февраль 1917
Место рождения:	Монголия, Алдархаан
Место смерти:	Монголия, Улан-Батор
Научная сфера:	общая и неорганическая химия
Место работы:	МонГУ
Учёное звание:	доцент
Альма-матер:	МонГУ
Известен как:	один из первых химиков в Монголии
Награды и премии:	2 орденa золотая звезда

Это имя — монгольское; «Долгорын» — отчество, а не фамилия; личное имя этого человека — «Даваасурэн».

До́лгорын Даваа́сурэн (монг. Долгорын Даваасүрэн; февраль 1917, Алдархаан — 28 мая 1978, Улан-Батор) — учёный-химик Монголии.

Даваасурэн написал первые учебники химии для высших учебных заведений в Монголии. «Ерөнхий ба органик биш хими» (Общая и неорганическая химия), «Ерөнхий ба органик бус химийн практикум» (Практикум по общей и неорганической химии), «Химийн бодлого ба дасгалууд» (Задачи и упражнения по химии). Наряду с этим он также издал в начале 50-х годов один из первых монгольско-русских разговорников.

Даваасурэн активно участвовал в изучении минералов в Монголии и провёл совместно с профессором П. Даваадоржем и химиками М. Юндэном и Ш. Цоодолом первые в Монголии исследования составов минерала в монгольских озёрах и полезных ископаемых в различных регионах страны.

Ранние годы и образование

Даваасурэн родился в феврале 1917 года в местности Хангартын-Ам на территории нынешнего сомона Алдархаан аймака Завхан. В 10 лет осиротев, батрачил у богатых семей; в 1929 году переехал в Улан-Батор. В 1930 году тринадцатилетний Даваасурэн, закончив шестимесячный курс латыни, работал до 1931 года, во время культурной революции, учителем в Южной Гоби. С 1931 по 1933 год учился в педагогическом училище Улан-Батора. В 1933 году поступил в животноводческий техникум Иркутска в СССР и закончил его в 1937 году со званием помощника ветеринара.

Биография

1937—1938	— младший сотрудник в экспедиции советских учёных по изучению инфекционных заболеваний домашних животных в биокомбинате Сонгино.
1938—1939	— главный врач, заведующий отдела ветеринарной больницы в Восточной Гоби.
1939—1942	— заведующий учебной части в сельскохозяйственном техникуме города Улан-Батор.
1942	— учёба на подготовительных курсах МонГУ
1944—1947	— учёба в МГУ
1947—1950	— завуч средней школы № 1 города Улан-Батор.
1950—1977	— преподаватель химии, доцент, декан в МонГУ

С ноября 1977 года на пенсии, 28 мая 1978 года умер от рака лёгких.

Награды и почётные звания

1949 — звание передовика труда
1956 — правительственная почётная грамота
1957 — орден золотая звезда
1961 — медаль 40-летия страны
1966 — звание доцента
1967 — орден золотая звезда
1971 — звание передового работника народного просвещения

Литература

Даваасурэн Д. [koha.pl.ub.gov.mn/cgi-bin/koha/opac-detail.pl?biblionumber=8453&query_desc=au%3A%D0%94%D0%B0%D0%B2%D0%B0%D0%B0%D1%81%D2%AF%D1%80%D1%8D%D0%BD%20%D0%94. Ерөнхий ба органик биш хими : химийн бус мэргэжлийн дээд сургуулиудад үзэх сурах бичиг] — УБ.: Сүхваатарын нэрэмжит хэвлэл, 1964. — С. 544.

Даваасурэн Д. [koha.pl.ub.gov.mn/cgi-bin/koha/opac-detail.pl?biblionumber=8457&query_desc=au%3A%D0%94%D0%B0%D0%B2%D0%B0%D0%B0%D1%81%D2%AF%D1%80%D1%8D%D0%BD%20%D0%94. Ерөнхий ба органик бус химийн практикум : хагас микро арга] — УБ.: АБЯ-ны хэвлэл, 1971. — С. 286.

Загд Г. [chemistry.num.edu.mn/index.php?option=com_content&view=article&id=54&Itemid=65 МУИС-ийн түүхээс.](История Монгольского Государственного Университета) — УБ.: Сүхваатарын нэрэмжит хэвлэл, 1968. — С. 225.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Долгорын Даваасурэн

Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.