Домагой
| Домагой Domagoj<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Памятник князю Домагою в с. Вид близ г. Меткович (Хорватия)</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 864 — 876 | |||
| Предшественник: | Здеслав | ||
| Преемник: | Иляйко | ||
| Смерть: | 876 | ||
| Род: | Домагоевичи | ||
| Дети: | Иляйко, Бранимир(возможно) | ||
Домагой (хорв. Domagoj; умер в 876) — князь Приморской Хорватии.
Домагой владел землями в районе Книна. После того, как в 864 году скончался Трпимир I, Домагой поднял мятеж и сверг сына Трпмира Здеслава, узурпировав трон. Сыновья Трпмира — Здеслав, Мунцимир и Петар — были вынуждены отправиться в изгнание.
При Домагое пышным цветом расцвело пиратство, что вызвало ответные меры со стороны Венеции. В 865 году Домагою пришлось отправить в Венецию заложников, чьи жизни гарантировали безопасное плавание венецианских судов по Адриатике.
Будучи вассалом Восточно-Франкского королевства, Домагой в 871 году помог отвоевать Бари у арабов.
Тем временем борьба между венецианцами и хорватскими пиратами обострилась настолько, что в 874 году папа Иоанн VIII обратился лично к Домагою, призывая его, как христианского монарха, обуздать пиратов.
После смерти восточнофранкского короля Людовика II Домагой решил поднять восстание и освободить Далмацию от франков, но смерть расстроила его планы, и сделал это его сын, чьё имя в исторических хрониках не сохранилось. В 878 году вернулся Здеслав, который с византийской помощью вернул себе трон.
| ||||||
| ||||||||
Напишите отзыв о статье "Домагой"
Отрывок, характеризующий Домагой
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
