Духовная грамота

Духовная грамота (Духовная, Духовная память, Завещание, Изустная запись, Изустная память) — юридический документ, Грамота, имевшая употребление в России с 1287 год по XVIII век, в которой содержались распоряжения и указания родственникам и близким человека на случай его смерти.

История и описание документа

Духовная грамота, как правило, составлялась в форме молитвенного напутствия родным с мыслью о их ответном молитвенном памятовании о составителе после его кончины, что, впрочем, не мешало включать в неё пожелания прагматического характера, которые полностью совпадали по значению с соответствующими пунктами современного завещания (князья и владетельные лица передавали по Духовной, принадлежавшие им села, земли, имущество и т.д.). Духовная начиналась словами: Во имя Отца и Сына, и Святого Духа... Се аз, раб Божий (имя и титул) пишу сию грамоту.... Заканчивалась грамота словами: У сей духовной сидел отец духовный.... А на то послухи (перечислялись имена свидетелей). А духовную писал (имя дьяка). Присутствие духовника завещателя при составлении грамоты было обусловлено не только особым доверием к нему готовящегося к смерти человека, но и тем, что составление Духовной входило в комплекс приготовлений по русской православной традиции к переходу в мир иной и подготовки к вечной жизни. В этот акт входило не только формулирование последних распоряжений, но и искреннее исповедание грехов своему духовнику. В духовной Великого князя Дмитрия Ивановича упоминается преподобный Сергей Радонежский, который выступал в грамоте в качестве духовника князя.

Духовные грамоты составляли на Руси все: от правителей государства и духовных владык, до деловых людей и простых мирян. Светские властители включали в содержание грамоты несколько пунктов:

• изложение духовного кредо;
• назначение преемника;
• указание по распоряжению владеемой территорией;
• указание на передачу полномочий и на действия по незаконченным политическим акциям;
• изложение своего политического волеизъявления как наставление преемникам и потомкам.

Духовные лица высшей иерархии включали в свои грамоты:

• исповедь собственных грехов;
• духовные наставления пастве;
• препоручение своей паствы и всей Церкви (в случае митрополичьей грамоты) Богу.

Как правило, частные лица вносили в Духовную распоряжения только имущественного характера:

• распределение имущества между наследниками;
• пожертвования церквам и монастырям на помин души;
• вольные для холопов;
• распоряжения о выполнении долговых обязательств.

Духовную писал либо сам завещатель своей рукой, либо лицо, которое было выбрано для этой процедуры завещателем. Духовную 1389 года Великого князя Дмитрия Донского писал некий Внук, видимо, человек из княжеской администрации. Документ скреплялся печатью. Грамоты владетельных лиц (князей, царей и иерархов) составлялись их дьяками и скреплялись официальными печатями (государственными или церковными).

При составлении Духовной присутствовали свидетели, которые расписывались на обратной стороне завещательного документа. Духовная могла составляться как на одре смертельной болезни, так и заранее. Так, например, во время монголо-татарского ига, князья составляли её при отъезде в Золотую Орду.

Порядок назначения лица, которое могло быть свидетелем и душеприказчиком по смерти составлявшего Духовную, со временем стал регулироваться. По указу царя Ивана Грозного от 2 января 1557 года не признавался действительным документ, в котором душеприказчиком был назначен муж умершей. По указу 14 марта 1561 года разрешал признавать действительным грамоты, в которых не было подписи завещателя и его печати, но были подписи свидетелей.

В начале XVII века наряду с Духовной грамотой стали употребляться Духовные памяти, которые постепенно вытеснили документы предыдущего типа.

К началу XVIII века, в соответствии с духом секуляризации русского общества, меняется форма и содержание Духовных грамот и памятей. Стали исчезать формулировки духовного (религиозного) содержания, в целом документ приобретал вид сугубо делового качества, что отразилось и в названии: появившееся в начале XVIII века название Духовный завет, постепенно трансформировалось в Завещание.

Типы документа

По содержанию и по корреспонденту Духовные грамоты разделяются по следующим типам:

• Грамоты Великих князей
• Грамоты Удельных князей
• Грамоты царей
• Грамоты Митрополитов русских
• Грамоты других церковных иерархов (Архиепископов и епископов)
• Грамоты простых людей

Источники и литература

• Законодательные акты Русского государства второй пол. XVI в.—первой пол. XVII в.: Комментарии. Л., 1987.
• Лихачев Н.П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. СПб., 1895. Вып. 1.
• Беляев П.И. Первичные формы завещательного распоряжения и назначения душеприказчиков в древнем русском праве // Журнал Министерства юстиции. 1901. № 6.

См. также

• Законодательные акты

Ссылки

[hist.msu.ru/ER/Etext/DG/index.html Духовные грамоты великих князей московских XIV-XVI вв.]

Отрывок, характеризующий Духовная грамота

Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.