Гамильтон, Дэвид

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Дэвид Гамильтон»)
Перейти к: навигация, поиск
Дэвид Гамильтон
David Hamilton
Имя при рождении:

Дэвид Гамильтон

Дата рождения:

15 апреля 1933(1933-04-15) (91 год)

Место рождения:

Великобритания

Гражданство:

Великобритания Великобритания

Профессия:

кинорежиссёр
фотограф

Карьера:

1965 — наст. время

Направление:

фотография
эротика

Дэвид Гамильтон (правильнее Хэмилтон, англ. David Hamilton; 15 апреля 1933, Великобритания) — британско-французский фотограф, кинорежиссёр, сценарист и продюсер, который прославился мягко сфокусированными снимками обнажённых девочек.





Жизнь и карьера

Детство Гамильтона прошло в Лондоне. С началом Второй мировой войны он прекратил учёбу в школе. Его семья переехала в Дорсет, который является источником его вдохновения до сих пор. После войны семья Гамильтона вернулась в Лондон, а после окончания Дэвидом школы переехала во Францию, где Гамильтон проживает до сих пор.

Гамильтон сначала работал архитектором. В 20 лет он отправился в Париж, где работал графическим дизайнером у Питера Кнаппа (Peter Knapp) в журнале ELLE, после чего переехал в Лондон и занял должность арт-директора журнал Queen. Некоторое время поработав в Лондоне, он вернулся в Париж, став арт-директором Printemps. Дэвид начал заниматься коммерческой фотографией, и его уникальный стиль быстро принёс ему успех.

Его работы печатались в Realites, Twen и Photo. К концу шестидесятых снимки Хэмилтона стали узнаваемыми. Его дальнейший успех сопровождался десятками альбомов с миллионными тиражами, пятью фильмами и огромным количеством выставок. В 1975 году Роб-Грийе в знак своего преклонения перед фотографом дал его имя главному герою своего романа «Топология города-призрака»[1]. О значительном влиянии фильмов и фотографий Гамильтона на своё творчество говорит режиссёр Матьё Сейлер. В декабре 1977 года, одновременно с выпуском фильма Bilitis, в галерее Images Gallery в Нью-Йорке прошла выставка работ фотографа. В 2003 году его стиль мягкого фокуса вернулся в ведущие издания моды: Vogue, ELLE и другие.

Скандалы

Гамильтон − самый знаменитый фотограф, снимающий детскую наготу. Характерными для противников Гамильтона являются слова Гленна Холланда, 73-летнего фотографа из Сан-Тропе: «Мы глубоко огорчены и разочарованы тем, что Дэвид Гамильтон является одним из самых успешных фотографов мира. Его книги продаются миллионами». Основные обвинения в детской порнографии звучат из Северной Америки и Британии. В конце 1990-х консервативно настроенные американские христиане протестовали около книжных магазинов, продающих книги Гамильтона. Их усилия не дали результатов. В 2005 году полиция графства Суррей на юге Великобритании объявила книги Дэвида Гамильтона вне закона. Позже полиция была вынуждена принести публичные извинения за необоснованные обвинения, сделанные детективом Саймоном Леджером, и заявить, что оснований для запрета работ Гамильтона нет.

Работы

Фотоальбомы

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Продюсер

Напишите отзыв о статье "Гамильтон, Дэвид"

Примечания

  1. Interview: Alain Robbe-Grillet. // Diacritics. Vol. 6, No. 4 (Winter, 1976), pp. 35-43

Ссылки

  • Дэвид Гамильтон (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.dazereader.com/davidhamilton.htm Profile] by Evan Daze
  • [www.digigraphie.com/uk/profile/282/david-hamilton.htm Gallery] at «Epson Digigraphie»
  • [japanblog.su/post89709350/ Галерея] на сайте japanblog.ru
  • [www.paddytheque.net/article-33557379.html Интервью Дэвида Гамильтона], 2009 (fr)

Отрывок, характеризующий Гамильтон, Дэвид

– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.