Европейский еврейский фонд

Европе́йский евре́йский фо́нд (сокр. ЕЕФ) — международная неправительственная организация, занимающаяся координацией и поддержкой программ и мероприятий, направленных на улучшение межрелигиозных и межэтнических отношений, укрепление национального самосознания еврейского народа и борьбу с ассимиляцией, укрепление толерантности и взаимоуважения в Европе, борьбу с ксенофобией, экстремизмом и антисемитизмом, сохранение памяти о Холокосте. Учрежден в 2006 году по инициативе президента Европейского еврейского конгресса Вячеслава Моше Кантора, который занимает пост Председателя Фонда. Генеральный секретарь ЕЕФ — Арье Цукерман.

Фонд состоит из двух палат — Палаты лидеров общин (Исполнительного совета) и Совета управляющих. Значительную поддержку деятельности ЕЕФ оказывают Вячеслав Кантор; председатель Совета директоров компании «Гиперцентр» Михаил Безелянский; президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер; председатель Попечительского совета Университета Иешивы Рональд П. Стэнтон; глава Наблюдательного совета «Альфа-групп» Михаил Фридман; исполнительный директор «ТНК-ВР» Герман Хан. Исполнительный совет состоит из представителей еврейских общин стран Европы.

Европейский еврейский фонд реализует общинные, региональные и общеевропейские проекты, инициаторами которых выступают как отдельные общины, так и сам Фонд. Основная задача ЕЕФ заключается в осуществлении крупномасштабных программ, которые способствуют распространению идей терпимости на европейском континенте, укреплению взаимоуважения между представителями многочисленных национальностей и религиозных верований, повышению национальной гордости еврейского народа и борьбе с ассимиляцией. Фонд активно выступает против распространения ксенофобии, антисемитизма и расовой дискриминации и участвует в разработке различных предложений и рекомендаций по усилению борьбы с этими негативными явлениями в современном мире.

Проекты

Фонд ведет масштабную работу на нескольких направлениях, в частности:

ЕЕФ предпринимает большие усилия к сохранению памяти о трагических событиях Холокоста путём осуществления образовательных и просветительских программ. Не случайно, одним из учредителей Европейского еврейского фонда в 2006 году стал Фонд «Всемирный форум памяти Холокоста», который был основным организатором международных форумов «Жизнь народу моему!», состоявшихся в 2005—2006 гг. в Кракове, Польша, и Киеве, Украина. В рамках этого направления был также издан итоговый сборник фотографий «Обратный отсчет», вышли документальные фильмы «Шепот в Хрустальную ночь» и «Мир после Освенцима».

Фонд осуществляет деятельность по популяризации достижений выдающихся личностей еврейского происхождения для того, чтобы привлечь внимание массовой аудитории к еврейской национальности знаменитых людей и тем самым сократить масштабы антисемитизма, ксенофобии и национализма в Европы. В этой связи ЕЕФ поддерживает деятельность Музея искусства авангарда (МАГМА), содержащего коллекцию работ известных русских художников еврейского происхождения Валентина Серова, Леона Бакста, Марка Шагала, Эля Лисицкого, Хаима Сутина и других.

В рамках деятельности по борьбе за нераспространение ядерного оружия и предотвращение «ядерного холокоста» Фонд оказывает поддержку деятельности Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы, в состав которого входят видные политические и общественные деятели, дипломаты и эксперты. По мнению деятелей ЕЕФ, одна из основных угроз глобальной безопасности сегодня исходит от Ирана в связи с его ядерной программой.

ЕЕФ является площадкой для укрепления отношений между еврейскими общинами, проживающими в Европе. В рамках работы Исполнительного совета происходит обмен мнениями между спонсорами Фонда и представителями общин, проживающих в Европе. Выдвигаются предложения по реализации конкретных благотворительных и просветительских проектов. Обсуждаются пути повышения толерантности на континенте.

9-16 ноября 2008 года в крупнейших европейских городах состоялась серия мероприятий под названием «Неделя толерантности в Европе». Фонд выступил в роли соорганизатора этих мероприятий «Неделя толерантности в Европе» была приурочена к 70-й годовщине «Хрустальной ночи» и Международному дню толерантности. В рамках «Недели толерантности в Европе» состоялись встречи с участием высокопоставленных государственных деятелей, бизнесменов и представителей академических кругов. Европейскому Парламенту и Парламентской Ассамблее Совета Европы были представлены проекты «Белой книги толерантности» и «Общеевропейской конвенции толерантности».

См. также

1. Европейский еврейский конгресс

2. Международный Люксембургский форум по предотвращению ядерной катастрофы

3. Всемирный форум памяти Холокоста "Жизнь народу моему!"

4. Музей искусства авангарда (МАГМА)

5. Вячеслав Моше Кантор

Ссылки

1. [www.europeanjewishfund.org Европейский еврейский фонд]

2. [www.luxembourgforum.org Международный Люксембургский форум по предотвращению ядерной катастрофы]

3. [www.whf.ru Всемирный форум памяти Холокоста "Жизнь народу моему!"]

4. [www.eurojewcong.org Европейский еврейский конгресс]

5. [www.moshekantor.com Вячеслав Кантор (сайт)]

Отрывок, характеризующий Европейский еврейский фонд

Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.