Евролига ФИБА 1999/2000

Евролига 2000 — сорок третий розыгрыш сильнейшего баскетбольного клубного турнира Европы среди мужских команд, в котором приняло участие 24 команды. Финал прошел в Салониках 20 апреля, титул сильнейшего вернул себе греческий Панатинайкос Афины, в финале переигравший ещё один именитый клуб Маккаби Т-А.

1-й групповой этап

Группа А

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Барселона	10	9	1	780	685	+95
2.	ЦСКА Москва	10	7	3	754	705	+49
3.	Бенеттон Тревизо	10	6	4	700	675	+25
4.	ПАОК Салоники	10	5	5	730	680	+50
5.	Шоле	10	2	8	640	711	−71
6.	Црвена Звезда Белград	10	1	9	636	784	−148

Группа Б

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Панатинайкос Афины	10	9	1	802	690	+112
2.	Олимпия Любляна	10	5	5	776	791	−15
3.	Реал Мадрид	10	5	5	714	743	−29
4.	Альба Берлин	10	5	5	734	747	−13
5.	Тофас Бурса	10	4	6	715	738	−23
6.	Жальгирис Каунас	10	2	8	719	751	−32

Группа Ц

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Виллербан	10	8	2	711	645	+66
2.	Олимпиакос Пирей	10	6	4	668	627	+41
3.	Маккаби Т-А	10	6	4	773	714	+59
4.	Улкер Стамбул	10	5	5	756	770	−14
5.	Варезе	10	3	7	715	762	−47
6.	Пивоварна Лашко	10	2	8	712	817	−105

Группа Д

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Эфес Пилсен Стамбул	10	6	4	707	678	+29
2.	Цибона Загреб	10	6	4	744	759	−15
3.	Фортитудо Болонья	10	6	4	729	703	+26
4.	Будучность Подгорица	10	5	5	760	746	+14
5.	Кахасоль Севилья	10	5	5	699	689	+10
6.	По-Ортез	10	2	8	686	750	−64

2-й групповой этап

Группа Е

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Барселона	16	12	4	1183	1091	+92
2.	ЦСКА Москва	16	9	7	1216	1182	+34
3.	Бенеттон Тревизо	16	9	7	1156	1139	+17
4.	Альба Берлин	16	9	7	1174	1186	−12
5.	Тофас Бурса	16	8	8	1193	1171	+22
6.	Жальгирис Каунас	16	4	12	1148	1200	−52

Группа Ф

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Панатинайкос Афины	16	13	3	1246	1084	+162
2.	Олимпия Любляна	16	10	6	1201	1175	+26
3.	Реал Мадрид	16	10	6	1227	1187	+40
4.	ПАОК Салоники	16	7	9	1140	1114	−26
5.	Шоле	16	3	13	1054	1186	−132
6.	Црвена Звезда Белград	16	2	14	1034	1257	−223

Группа Ж

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Маккаби Т-А	16	12	4	1182	1050	+132
2.	Виллербан	16	11	5	1107	1056	+51
3.	Олимпиакос Пирей	16	10	6	1117	1045	+72
4.	Будучность Подгорица	16	7	9	1164	1168	−4
5.	Кахасоль Севилья	16	6	10	1068	1107	−39
6.	По-Ортез	16	4	12	1078	1164	−85

Группа Ш

	Команда	Игр	Поб	Пор	Заб	Пр	Раз
1.	Эфес Пилсен Стамбул	16	11	5	1221	1142	+79
2.	Фортитудо Болонья	16	10	6	1198	1145	+53
3.	Цибона Загреб	16	10	6	1201	1207	−6
4.	Улкер Стамбул	16	8	8	1204	1235	−31
5.	Варезе	16	5	11	1186	1240	−54
6.	Пивоварна Ласко	16	2	14	1147	1314	−167

1/8 финала

Команда #1	Серия	Команда #2	1 игра	2 игра	3 игра
Олимпия Любляна	2 — 1	Олимпиакос Пирей	65-61	53-68	85-67
Барселона	2 — 1	Улкер Стамбул	78-73	60-63	65-86
Фортитудо Болонья	2 — 0	Бенеттон Тревизо	82-73	77-61	-
Маккаби Т-А	2 — 1	ПАОК Салоники	77-62	55-67	78-62
ЦСКА Москва	1 — 2	Цибона Загреб	72-75	75-55	69-78
Панатинайкос Афины	2 — 1	Будучность Подгорица	65-59	64-77	78-61
Виллербан	2 — 0	Реал Мадрид	72-59	85-73	-
Эфес Пилсен Стамбул	2 — 0	Альба Берлин	90-81	93-73	-

1/4 финала

Барселона	2 — 1	Олимпия Любляна	70-67	64-71	71-66
Маккаби Т-А	2 — 1	Фортитудо Болонья	62-65	80-73	79-64
Панатинайкос Афины	2 — 0	Цибона Загреб	73-62	69-63	-
Эфес Пилсен Стамбул	2 — 1	Виллербан	93-85	60-77	68-66

Финал четырех

	1/2 финала				Финал
	18 апреля, Салоники
	Барселона	51
	Маккаби Т-А	65
					20 апреля, Салоники
					Панатинайкос	73
					Маккаби Т-А	67
					3-е место
	18 апреля, Салоники			20 апреля, Салоники
	Панатинайкос	81		Барселона	69
	Эфес Пилсен	71			Эфес Пилсен	75

Победитель

Победитель Евролиги 2000
Панатинайкос 2-й титул

Ссылки

• [sathanasias.bravepages.com/b-res/b-2000-results.html European Basketball Competitions 1999/00] (англ.). sathanasias. bravepages.com. Проверено 24 ноября 2014.
• [www.euroleague.net Официальный сайт турнира]
• [www.linguasport.com/baloncesto/internacional/clubes/c1/C1_2000.htm Risultati su linguasport.com]

Отрывок, характеризующий Евролига ФИБА 1999/2000

– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».