Займище (Клинцы)
Село
Займище
Показать/скрыть карты
|
За́ймище — село (с 1975 до 2004 года — посёлок городского типа) в составе городского округа «Город Клинцы» Брянской области. Примыкает к южной окраине города Клинцы. Население — 5,0 тысяч жителей (2010).
Упоминается со второй половины XVIII века как деревня, владение графа Румянцева (казачьего населения не имела). До 1781 года входила в Новоместскую сотню Стародубского полка. С 1782 по 1921 в Суражском уезде (с 1861 — в составе Тулуковской, Рожновской волости), в 1921—1929 в Клинцовском уезде (Рожновская, с 1924 — Клинцовская волость), с 1929 в Клинцовском районе. С 1930-х гг. по 1960 в Синьковском сельсовете (с 1956 — его центр), в 1960—1975 — центр Займищенского сельсовета.
В 1974 к Займищу присоединены посёлки Октябрьский и кирпичного завода им. Халтурина; в 1975 — деревня Синьковка. С 1975 по 2004 год Займище являлось посёлком городского типа, позднее именуется селом.
С 1976 в подчинении Клинцовского горсовета, а после муниципальной реформы — в составе Клинцовского городского округа.
Русская Православная церковь
Несмотря на статус села, своего храма в Займище прежде не было. Лишь в 2013 году принято решение о строительстве церкви [1][2].
Напишите отзыв о статье "Займище (Клинцы)"
Примечания
- ↑ [www.hram.klintsy.ru/news/view.php?id=114 Интернет-газета "Правило Веры": В Займище будет храм]
- ↑ [bryansk-eparhia.ru/news/v-klincovskoj-eparhii-sostoyalos-pervoe-zasedanie-popechitelskogo-soveta-po-stroitelstvu-hrama-vo-imya-svyatyh-novomuchenikov-i/ Заседание Попечительского совета по строительству храма в рабочем посёлке Займище]
Литература
- Населённые пункты Брянского края. Энциклопедический словарь. — Изд. 2-е, дополненное и исправленное. — Брянск: Десяточка, 2012. — С. 140. — 468 с. — 700 экз. — ISBN 978-5-91877-090-0.
Это заготовка статьи по географии Брянской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Займище (Клинцы)
В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.