Новоместская сотня

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Новоме́стская со́тня — административно-территориальная и войсковая единица в составе малороссийского Стародубского полка, существовавшая в XVIII веке.

Центр — полковой город Стародуб.





История и происхождение названия

Новоместская сотня располагалась в обширной и малонаселённой северо-западной части Стародубского полка. В середине XVII века, при формировании Стародубского полка, здесь были первоначально образованы две сотни, Попогорская и Бобовицкая, однако ввиду малочисленности казацкого населения они вскоре были упразднены, и эта территория вошла в состав полковой сотни, образовав Поипутскую волость. Около 1711 г. была создана Новоместская сотня.

Правление Новоместской сотни находилось в Стародубе; происхождение названия сотни до конца не выяснено. Встречающееся во многих литературных источниках утверждение, что центром Новоместской сотни был город Новое Место, являвшийся позднее центром Новоместского уезда, — не более чем укоренившееся заблуждение, основанное только на сходстве наименований и территориальной близости Новоместской сотни и Новоместского уезда. В действительности же, до 1781 года нынешнее село Новое Место называлось Засу́ха и входило в состав Топальской сотни Стародубского полка, а потому центром Новоместской сотни быть никак не могло.[1]

Наиболее правдоподобной представляется гипотеза о том, что правление Новоместской сотни располагалось в той части города Стародуба, которая называлась Новым городом (укр. «Нове Мiсто»). В описании Стародуба 1781 года читаем:

Сей город разделяется на два города, по занятым в них двум земляным крепостям, стены которых от древности во многих местах поразвалились. Один город называется старым, а другой новым... [2]

По упразднении полкового и сотенного деления (с 1782), территория Новоместской сотни составила основу Суражского уезда.

В настоящее время почти вся территория бывшей Новоместской сотни относится к Брянской области России; сёла Казацкие Болсуны и Неглюбка входят в Гомельскую область Белоруссии.

География и население

Новоместская сотня была расположена в бассейне Ипути, Беседи и их притоков: Унечи, Туросны, Вихолки и Палужи, берега которых были покрыты лесами. Освоение и заселение этой территории продолжалось и в XVIII веке.

Около половины территории Новоместской сотни занимали владения Киево-Печерской лавры, составлявшие три волости — Лыщицкую, Попогорскую и Бобовицкую. По ревизии 1721 года, в них числилось монастырских крестьян 19947 человек. Точно неизвестно, когда и кем даны были лавре эти волости. Известно лишь то, что в конце XVI века лавра не владела ими. Волости упомянуты впервые в грамоте 1720 года, со ссылкой на несохранившийся документ 1680 года.

Лаврскими волостями управляли отдельные «городничие» из монахов, которые пользовались огромной властью. Они не только почти бесконтрольно судили и миловали лаврских подданных, но нередко самовластно распоряжались и посторонними людьми, если те, по их мнению, в чём-либо нарушали интересы Лавры. Обиженные «городничими» люди с трудом находили защиту даже у гетмана, который хорошо знал, что у «городничих» отсутствует подобающая чину их кротость. Но зато ревностное служение «городничих» помогало добиваться блестящих результатов в улучшении экономического положения лавры, которая быстро обогащалась. На землях лавры люди селились охотно, зная, что «городничие» всегда сумеют защитить их от общенародных повинностей. Кроме того, эти места привлекали своими просторами. «В старые года, когда мы были под монастырём, … каждый волен был занимать земли столько, сколько ему было нужно. Расчисти — и твоё». Так говорили крестьяне бывших лаврских имений в Суражском уезде.[3]

На территории Новоместской сотни также располагались три крупные старообрядческие слободы — Клинцы, Ардонь и Святская.

Административное деление

Сотня подразделялась на несколько казачьих куреней. По состоянию на 1748 год, в Новоместскую сотню входили следующие курени:

Основные населённые пункты

  • слободы: Вепринская Рудня, Речица (Писаревка), Кузнец, Лесная, Теремошка, Гастёнка, Соловщина, Писарка (Жигалка), Конончуковка (Ивановка), Селище (Николаевка, Решетово), Имшицкая (Мшицкая, Кургановка), Кузнецы, Алисовка, Андреевка, Дубенец, Панебель, Великий Бор, Нежчая, Поповка, Рудня Ходинская (Воробьева Рудня), Шираевка (Лемешовка), Колыбель, Даниловка (Чаченевка), Михайловка;

Населённые пункты, находящиеся во владении Киево-Печерской лавры, см. в описании волостей: Бобовицкой, Попогорской и Лыщицкой.

Новоместские сотники

  • Федор Скоробогатый, 1713.
  • Павел Романович Дублянский, 1715—1730.
  • Тимофей Прокофьевич Силевич, 1730—1735.
  • Андрей Силевич, 1740—1767.
  • Федор Силевич, 1782.

Напишите отзыв о статье "Новоместская сотня"

Примечания

  1. ↑ А. М. Лазаревский. Описание старой Малороссии. Том I. Полк Стародубский. — Киев, 1888.
  2. ↑ Опис Новгородсiверського намiсництва (1779-1781). – Київ, 1931. (укр.)
  3. ↑ Материалы для оценки угодий Черниговской губернии. т. IX, Суражский уезд, подворная опись, с.13.

Отрывок, характеризующий Новоместская сотня

На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Новоместская_сотня&oldid=80636204»