Замок Кройцбург (Россия)
| Замок | |
| Страна | Россия |
| Замковый холм | Славское (Калининградская область) |
| Дата основания | 1240 |
| Статус | не сохранился |
| Состояние | полностью разрушен |
Замок Кройцбург (нем. Kreuzburg(Creuzburg)) — замок Тевтонского ордена существовавший в XIII —- XVII вв. Располагался на холме близ поселка Славское Багратионовского района Калининградской области. Непродолжительное время был резиденцией комтура, перенесенной затем в Бранденбург. С 1325 — административный центр каммерамта Кройцбург Бранденбургского комтурства. После 1455 был заложен и перешел в руки частных владельцев. Закладная окончательно выкуплена государством в 1585, но замок уже начали разбирать на стройматериалы. К началу XIX века уцелели часть стены на южной стороне, остатки западной стены и фундаменты.
Содержание
Основание
Орден основал свой замок на месте взятой герцогом Брауншвейг-Люнебургским Отто в 1240 году прусской крепости рода Солидов. Удаленный от Бальги на 30 км вглубь, Кройцбург стоял на реке Майской (Pasmar). Площадка с трех сторон была окружена ручьями и мысом вдавалась в глубокий овраг. Доступ к замку имелся только с юга. С этой стороны были вырыты два глубоких рва (20-25 м.) и насыпаны два высоких вала (до 10 м.), укрепленных деревянным палисадом с надвратными башнями. За ними стоял форбург, отделенный от замка ещё одной линией укреплений. Замок получил название Кройцбург (крепость Креста) в честь орденского замка, утраченного при изгнании Тевтонского ордена из Бурценланда в 1225 году.
Во время первого прусского восстания замок в 1243 году сожгли пруссы. В 1253 отстроен заново. Площадка замка была спланирована с наклоном, чтобы не застаивалась дождевая вода, а двор вымощен полевым камнем. Были построены деревянные блокгаузы для гарнизона. Замок имел теперь два форбурга: один на юге — отделенный от замка рвом, а второй на востоке — за оврагом. Вблизи замка вскоре появилось поселение.
Великое восстание
В 1260 Кройцбург был осажден натангами. Пруссам удалось захватить восточный форбург, но попытки развить успех провалились, и они вынуждены были перейти к планомерной осаде. Осаждавшие блокировали замок тремя укрепленными лагерями: первый на возвышенности, где позднее находился церковный двор, второй на месте сожженного форбурга, третий с южной стороны, на месте будущего городского выгона. Они установили три камнемета и интенсивно обстреливали замок. Орденский гарнизон отбил все попытки взять замок штурмом, кроме того, рыцари делали неоднократные вылазки. Осада затянулась, но оказалась настолько плотной, что подвозить припасы и поддерживать связь с Бальгой было невозможно. В 1263 у осажденных закончились продукты, начался голод, осложненный тем, что кроме гарнизона в замке нашли убежище окрестные христиане. Пришлось питаться шкурами животных. Потеряв надежду на деблокирование, оборонявшиеся ночью незаметно оставили замок, отойдя по оврагу. Обнаружив утром, что укрепление покинуто, пруссы организовали преследование. Отступавший гарнизон был настигнут и почти полностью перебит. Спаслись только двое орденских братьев, сумевших пробиться к Бальге.
Кирпичный замок
Ответственным за восстановление замка (пфлегером), начавшееся в 1274, назначили орденского рыцаря Рудевиха. В 1275 замок восстановили в прежнем виде. На короткое время Кройцбург стал резиденцией комтура, которая в 1277 году была перенесена в Бранденбург. После 1309 началась перестройка замка из кирпича на каменном фундаменте. В соответствии с местностью основание замка имело форму неправильного ромба. Фасад с воротами был обращен на юг. С запада находилось здание, состоявшее из трех частей. Толщина стен в районе фундамента с этой стороны достигала 2 метров. Далее шла полукруглая башня. Затем тянулось здание, предположительно имевшее со стороны двора крытую галерею. На северной стороне находился флигель. С внешней стороны к нему примыкала большая четырёхугольная башня, стены которой у фундамента составляли 2,5 м в толщину. С восточной стороны замок замыкал флигель длиной 22 м, в котором находилась кухня. На юге флигель примыкал к башне с воротами. В замке располагалась капелла святого Леонарда. Общая протяженность замка с юга на север составляла около 75 м, с запада на восток — около 45 м. Находившийся к югу от замка форбург имел подпорную стену из валунов. Сам форбург был окружен крепкой стеной, в южной части которой были ворота. В юго-восточном углу, возможно, находилась башня (сохранилось большое количество валунов). В ней размещались жилые и хозяйственные постройки. Рядом с замком вновь образовалось поселение — «лишке», которое 21 января 1315 получило права города от маршала ордена Генриха фон Плоцк. С 1325 замок был административным центром каммерамта Кройцбург Бранденбургского комтурства. В 1421 каммерамту подчинялся округ, располагавший 700 хуфами пахотной земли. Налог с мельниц и трактиров составлял 950 марок. Непосредственно замку принадлежало орденское поместье в 10 хуф, а также поместье Кузиттен с 10 хуфами земли.
Замок в частном владении
В самом начале Тринадцатилетней войны замок захвачен войсками Прусского союза, но уже в 1455 он вновь перешел в руки ордена. По II Торуньскому миру 1466 Кройцбург оставался за орденом. Но из-за отсутствия денег орден был вынужден заложить город и замок за 2383 марки предводителям наемных отрядов Ансельму Теттау и Михаэлю Гройзингу. Епископ Иоган из Ризенбурга выкупил закладную в 1497. После смерти Иогана в 1505 Кройцбург перешел к его преемнику — епископу Хиобу фон Донебек. В 1520, во время Польско-тевтонской войны замок штурмовали поляки. После секуляризации в 1525 Кройцбург неоднократно закладывался. В 1565 герцог Альбрехт подарил город и замок своему фавориту Паулю Скалиху, называвшему себя «владетельным князем Кройцбурга». К этому времени из-за отсутствия надлежащего ремонта замок сильно обветшал и его стали разбирать на стройматериалы. После Скалиха Кройцбургом владели Каспар фон Фазолт, Альбрехт Трухзес фон Ветцхаузен и Мельхиор фон Крейцен. В 1585 закладная была выкуплена. С тех пор город и остатки замка принадлежали государству.
Остатки замка
В XVII в. замок продолжали разбирать на стройматериалы. Уцелели лишь часть стены на южной стороне, остатки западной стены и фундаменты. По этим фрагментам лейтенант И. М. Гизе начертил план замка, который не сохранился до нашего времени. В 1881 владелец мельницы Райхерманн организовал на месте замка раскопки, в результате которых был составлен план замка и найдено несколько подвалов. Были обнаружены также два слоя булыжного покрытия двора. В XX в. замковый холм и форбург использовались как зона отдыха: над обрывом поставили скамейки, откуда открывался прекрасный вид на речку. Во время Второй мировой войны в этом районе в 1945 велись ожесточенные бои, город Кройцбург был сильно разрушен. После войны город так и не восстановили, на его территории создали совхоз, а населенный пункт получил название Славское. По состоянию на 2001 г. на территории бывшего замка сохранился фрагмент оборонительной стены, окруженный деревьями и кустарником. Его размеры составляют: 8 м в длину, 1,5 в ширину и до 4 м в высоту. По периметру просматриваются фундаменты. Замковый холм местами оплыл, его форма значительно видоизменилась. В районе форбурга устроено кладбище, в юго-восточном углу, на месте предполагаемой башни, обнаружено большое количество полевого камня.
| ||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Замок Кройцбург (Россия)"
Отрывок, характеризующий Замок Кройцбург (Россия)
– Как здоровье…Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
