Земельное антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины
Земельное антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины (серб. Земаљско антифашистичко вијеће народног ослобођења Босне и Херцеговине), сокращённо ЗАВНОБиГ (серб. ЗАВНОБиХ) — представительный, законодательный и исполнительный орган, а также руководящий комитет антифашистского партизанского движения Боснии и Герцеговины в период Второй мировой войны. Вече проводило три заседания в своей истории: первое в Мрконич-Граде 25 ноября 1943 (в Федерации Боснии и Герцеговины этот день отмечается как День государственности), второе — 30 июня 1944 в Сански-Мосте, третье — 26 апреля 1945 в Сараеве.
Первое заседание
Первое заседание состоялось в Мрконич-Граде 25 ноября 1943 года в 19:00 по местному времени и закончилось этой же ночью 26 ноября в 4 часа утра. На заседании присутствовали 247 партизанских делегатов со всех краёв Боснии и Герцеговины, из которых 173 человека имели право голоса. На первом заседании было формально признано, что Земельное антифашистское вече является общеполитическим представительным органом всего Народно-освободительного движения в Боснии и Герцеговины, хотя де-факто оно было и высшим органом власти. Были утверждены Резолюция вече и обращение ко всем народам Боснии и Герцеговины: всем без исключения жителям вне зависимости от национальности и гражданства предлагалось вступить и в Земельное вече Боснии и Герцеговины, и в общеюгославское Антифашистское вече народного освобождения; Боснию обещали сделать землёй, в которой будет гарантировано равноправие крупнейших трёх этнических групп, проживавших на ней — сербов, хорватов и славян-мусульман.
На заседании избрали делегацию из 58 человек, которые должны были представлять Боснию и Герцеговину на Втором заседании АВНОЮ, запланированном на 29 ноября 1943. Одновременно был образован Президиум ЗАВНОБиГ, состоявший из 31 человека во главе с врачом Воиславом Кецмановичем из Биелины[1]. В настоящее время дом в Мрконич-Граде, где состоялось первое заседание, является музеем (он был открыт 27 ноября 1973 в честь 30-летия вече). Также в Мрконич-Граде есть ещё один музей первого заседания ЗАВНОБиГ.
Второе заседание
Второе заседание ЗАВНОБиГ прошло с 30 июня по 2 июля 1944 года в Сански-Мосте. 1 июля на заседании была принята Декларация о правах граждан Народной Республики Боснии и Герцеговины, в которой утверждалось следующее:
В пламени праведной освободительной войны появилось братство сербов, мусульман и хорватов, и так было создано верное основание свободной и безопасносй Боснии и Герцеговины, равноправной федеральной единицы в Демократической Федеративной Югославии. Впервые в истории сербы, мусульмане и хорваты Боснии и Герцеговины, объединённые в Народно-освободительном движении, вступили на эту дорогу, начали строить свой единый дом, в основу которого были положены кости их лучших сыновей. Впервые в истории они стали кузнецами своих судеб, окончательно решившись раз и навсегда похоронить вековое мрачное и тёмное прошлое и построить государственное единство, в котором они будут жить в равноправии, свободе, мире и благосостоянии.
Оригинальный текст (серб.)У пламену праведног ослободилачког рата искива се братство Срба, Муслимана и Хрвата, и тиме се удара сигуран темељ слободне и збратимљене БиХ, равноправне федералне јединице у Демократској федеративној Југославији. Први пут у историји Срби, Муслимани и Хрвати Босне и Херцеговине, уједињени у Народноослободилачком покрету, ступили су на исти пут, почели да изграђују свој заједнички дом, у чије су темеље узидане кости њихових најбољих синова. Први пут у историји они су постали ковачи своје судбине, чврсто ријешени да једном заувијек сахране вјековну мрачну и тешку прошлост и да изграде државну заједницу у којој ће живјети у равноправности, слободи, миру и благостању.[2]
В заявлениях народно-освободительных комитетов и Земельного антифашистского вече гарантировалось следующее[2]:
- Равноправие сербов, мусульман и хорватов Народной Республики Боснии и Герцеговины, которая является их единой и неделимой родиной.
- Свобода вероисповедания и совести, как и равноправие вероисповеданий.
- Свобода собраний и договоров, обществ и прессы.
- Личная и общая безопасность граждан, а также свобода частной инициативы в экономической жизни.
- Равноправие женщин с мужчинами как в политической сфере жизни, так и в других сферах.
- Выборное право в демократической Боснии и Герцеговины будет реализовано тайным голосованием на основе общего, однозначного и непосредственного права голоса.
- Активное и пассивное избирательное право, гарантируемое всем совершеннолетним гражданам и гражданкам; они не могут быть лишены этого права.
- Бойцы Народно-освободительной армии и партизанских отрядов Югославии получают право голоса вне зависимости от возраста.
- Каждый гражданин имеет право подать жалобу на решение органов власти, а также обратиться к государственным властям с какой-либо просьбой.
- Никто не может быть осуждён без предварительного судебного следствия.
Третье заседание
После взятия партизанами Сараеве 26 апреля 1945 состоялось Третье заседание ЗАВНОБиГ, на котором было подтверждено преобразование вече в Народную скупщину Народной Республики Боснии и Герцеговины.
Напишите отзыв о статье "Земельное антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины"
Примечания
|
Земельное антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины на Викискладе? |
|---|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Земельное антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
