Сараевская операция

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сараевская операция
Основной конфликт: Народно-освободительная война Югославии

Сараево в начале немецкой оккупации
Дата

28 марта — 10 апреля 1945

Место

Сараево, Югославия

Причина

борьба за стратегически важный пункт немецкого фронта на Балканах

Итог

победа югославских войск

Изменения

город освобождён НОАЮ

Противники
Югославия Третий рейх Третий рейх
Хорватия Хорватия
Италия
РОА
Чётники
Командующие
Радован Вуканович
Перо Косорич
Славко Родич 		Эрнст фон Лейзер
Силы сторон
2-й ударный армейский корпус
3-й боснийский армейский корпус
5-й боснийский армейский корпус
Итого: около 38 тыс. человек 		21-й горный корпус
7-я дивизия СС
Другие подразделения (см. ниже)
Итого: около 38 тыс. человек
Потери
точно неизвестны;
2-й корпус: 320 убитых, 1179 раненых, 7 пропало без вести 		около 20 тысяч убитыми и ранеными

Сараевская операция (сербохорв. Sarajevska operacija / Сарајевска операција) — сражение Второй мировой войны, наступательная операция Народно-освободительной армии Югославии в районе Сараево. Сражение шло с 28 марта по 10 апреля 1945 и закончилось освобождением стратегически важного города Сараево от немецких оккупантов.





Предыстория

Стратегически важный на Балканах город Сараево в годы Второй мировой войны был в составе Независимого государства Хорватия. В конце 1944 года ситуация на Балканском фронте для Германии стала критической: вмешательство советских войск в сражения на Балканах и объявление войны со стороны Болгарии окончательно привело к потере восточной части Югославии. Именно к Сараево отступали остатки группы армий «E».

В начале 1945 года немецкое командование сил на Балканах предложило Верховному командованию оставить город Сараево и отвести войска из Боснии через реку Саву, чтобы сохранить армию. Однако 15 февраля Гитлер издал распоряжение, запрещающее сдавать город «по политическим причинам». Генерал-полковника Александра Лёра, командовавшего группой армий «E», который принял позднее командование юго-восточной группировкой войск из рук Максимилиана фон Вейхса, Гитлер назначил командиром 21-го горного корпуса, силы которого и должны были оборонять город.

Подготовка к битве

К Сараево тем временем подошли силы 2-го ударного, 3-го и 5-го боснийских армейских корпусов югославских сил, которые взяли город в кольцо. Тогда 2-я югославская армия уже была близка к тому, чтобы окончательно отрезать гарнизон Сараево от внешнего мира, заняв долину реки Босны — единственный путь к отступлению немецкого гарнизона. Параллельно в Венгрии провалилось наступление немцев из группы армий «Юг», которое должно было как-то отвлечь силы союзников и дать время для пополнения сил группы армий «E», сражавшейся на Сремском фронте. 20 марта немецкое командование, скрепя сердце, дало добро на оставление города Сараево, однако этот приказ был отдан слишком поздно: город был окружён. В Сараево было около 3 тысяч раненых и огромное количество техники и припасов, в которых немецкая армия нуждалась больше чем когда-либо.

План обороны Сараево был составлен ещё 22 февраля, однако стараниями разведчика Владимира «Вальтера» Перича план был выкран. В Сараево были арестованы 25 немецких и 150 хорватских офицеров, которых обвинили в выдаче плана югославским войскам. Подполковник Федель, который был одним из подозреваемых, вынужден был застрелиться. Вместе с тем немцам удалось выкрасть и план атаки югославских партизан, назначенной на 28 марта, поэтому наступление не стало неожиданным для немцев. В рамках обороны немцы должны были провести три операции по выводу войск и сдерживанию югославских сил: «Берггейст», «Майгевитте» и «Остерглоке».

Расстановка сил

Вермахт и его союзники

Немецкие войска заняли районы Подромания, Пале, Ябланица и Иван-Седло, часть расположилась в долине реки Босны, сгруппировавшись около стратегически важных дорог. Все пути к городу были тяжело укреплены. В состав гарнизона вошли следующие подразделения:

В распоряжении вермахта была полевая, зенитная артиллерия и некоторое количество танков.

НОАЮ

Город Сараево был взят в кольцо силами трёх корпусов. 2-й корпус подходил к Сараево с юга от Трнова-на-Илдже, 3-й корпус атаковал с восточной стороны район Подромание, а к западу между Киселяком и Бусоваче располагался 5-й корпус. Часть 5-го корпуса базировалась в Зенице.

Силы как югославских, так и немецких войск составляли примерно по 38 тысяч человек.

Ход битвы

Битва за город началась 28 марта. У 5-го корпуса было самое сложное задание: его дивизии располагались близ местечка Какань и должны были переправиться через Босну на восточный берег и атаковать северную часть укреплений немцев от Вогошча до Илияша. 4-я и 10-я дивизии в ночь с 28 на 29 марта на линии Киселяк—Бусовача прорвались к реке Босне в районе Какань, переправились на восточный берег Босны и вступили в бой с основными силами противника. Сломив сопротивление немцев и усташей, 4-я и 10-я дивизии создали плацдармы для дальнейших наступлений и отрезали немцев от сообщения с внешним миром, заняв железную дорогу Сараево—Зеница.

На этот успех 5-го корпуса немцы ответили немедленно, отправив эсэсовцев из 7-й дивизии на помощь гарнизону отбить занятые позиции на дороге. Ввиду непрекращающихся атак противника 5-й корпус не мог продолжить наступление на северную часть, поэтому он остановился на линии Вареш—Бреза, но и там немецко-усташские силы не позволяли югославам перевести дух. Движение 5-го корпуса отнимало много времени, однако частям 4-й и 10-й дивизии удалось частично добраться до севера Сараева, что сыграло важную роль.

Тем временем в бой вступил к востоку от города 3-й корпус в составе 27-й и 28-й дивизий. Ему требовалось окружить противника в районе Подромании и Црвены-Стиены и прорваться в городу. На пути корпуса встала 181-я дивизия вермахта. В ходе упорных боёв особое сопротивление оказал 363-й пехотный полк в районе Подромании. Со стороны Олова на помощь 363-му полку двигался 14-й полк 7-й дивизии СС, который также атаковал с фланга и тыла силы 3-го корпуса. Основная часть 3-го корпуса пошла навстречу 14-му полку и наголову разгромила его.

Вместе с 3-м корпусом в атаку пошли 3-я, 29-я и 37-я дивизии 2-го корпуса. Так, 37-я дивизия прорывалась в район пала, а 3-я дивизия наступала со стороны Трново. Иван-Седло отдавалось в распоряжение 29-й дивизии. После долгих боёв и огромных потерь, 1 апреля 29-я дивизия прекратила борьбу за Иван-Седло, предприняв вторую атаку 4 апреля. Именно тогда немцы начали отступать, и к 5 апреля дивизия уже направилась на линию Блажуй—Киселяк, продолжая преследовать немецкие силы. В той ситуации Штаб оперативных групп корпуса принял решение атаковать 5 апреля сам город, откуда немцы продолжали эвакуацию своих сил.

Продолжая теснить противника, части 3-го корпуса вечером 5 апреля с востока и севера вошли в город, фактически не встретив сопротивления в городе. Ночью югославы освободили центральную часть Сараева и квартал Мариндвор. Особенно тяжёлые бои развернулись за электростанцию, в ходе которых погиб разведчик югославов «Вальтер». Станцию оборонял полк 181-й пехотной дивизии, который после больших потерь 6 апреля сумел выбраться на запад. Тем временем 37-я дивизия взяла Требевич, вышла к южной части города и в ночь с 5 на 6 апреля овладела левым берегом Миляцки.

С юга на Сараево пробивалась 3-я дивизия 2-го корпуса. После двухдневных боёв утром 6 апреля она также вошла в город: одна бригада продолжила преследовать неприятеля между Илиджей и Блажуем. Силы немцев отступили к долине Босны, откуда собирались отступить к линии Бусовача—Зеница. Однако за ними устремилась 29-я дивизия, которая загнала немцев в ловушку: Зеницкая боевая группа уже была готова к схватке и устремилась громить противника. В ночь с 12 на 13 апреля была разбита последняя крупная группировка близ Зеницы. Сараево было к тому моменту уже освобождено.

Итоги

По количеству убитых и раненых солдат противника (а их было около 20 тысяч человек) Сараевская операция стала одной из крупных в ходе Народно-освободительной войны и самых успешных операций НОАЮ. Вместе с тем югославские войска не воспользовались возможностью окончательно разгромить и уничтожить силы 21-го горного корпуса вермахта, большей части которого удалось уйти из города.

Напишите отзыв о статье "Сараевская операция"

Литература

  • [www.znaci.net/00001/61_8.pdf Radovan Vukanović: DRUGI UDARNI KORPUS. / Drugi udarni korpus u Sarajevskoj oieraciji]

Ссылки

  • [nasaistorija.blogger.ba/arhiva/2008/10/26/1861668 Nasa istorija u djelima. Sarajevska operacija]


 

Отрывок, характеризующий Сараевская операция

– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Сараевская_операция&oldid=78291423»