Змий-Микловшик, Иосиф
| Иосиф Змий-Микловшик | |
| русин. Йосіф Змій-Миклошик | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
с. Словинкы Спешской жупы, Священная Римская империя (сейчас: Восточная Словакия) |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Иосиф Змий-Микловшик (русин. Йосіф Змій-Миклошик; 20 февраля 1792, с. Словинкы[en] Спешской Австро-Венгрия (сейчас Восточная Словакия) — 1 декабря 1841, Прешов) — русинский художник, иконописец, портретист. Один из основоположников профессионального изобразительного искусства Закарпатья.
Биография
Родился в бедной крестьянской семье. Учился школе при монастыре Красный Брод неподалёку Медзилаборец в Словакии. Очевидно, там впервые познакомился с искусством живописи у монахов-иконописцев, которые обычно проживали в монастырях.
Имея хороший голос и склонность к наукам, он в краснобродской школе выучился на дьяка. В 1814 году получил место церковного певчего при грекокатолической церкви св. Варвары в Вене (Барбареум). Работа там давала ему некоторую материальную независимость. В том же году поступил в класс живописи в Венскую Академию объединённых изобразительных искусств.
Иосиф Змий — один из первых известных живописцев исторического Закарпатья, которые учились в Венской академии изобразительных искусств. Уже в Вене получил признание как хороший портретист.
В 1823 г. епископ Григорий Таркович назначил его епархиальным художником. Он стал первым епархиальным художником новосозданной Прешевской епархии.
Позже Иосиф Змий-Микловшик совершил поездку в Италию, где прожил два года. Пребывание там, несомненно, сказалось на его творчестве. После возвращения в Прешов Иосиф работает художником, часто пишет портреты. Среди них портреты основателя епархиальной библиотеки Ивана Ковача, Андрея Хиры и др.
Осенью 1841 года художник заболел тифом и умер 1 декабря этого же года. Похоронен на Прешевском кладбище.
Творчество
Зачинатель светской живописи на Закарпатье, Иосиф Змий-Микловшик создавал не только иконостасы, фрески и алтарные образы, но и портреты, пейзажи, жанровые сценки из жизни закарпатцев, несущих ярко выраженный этнографический характер.
Художник работал на территории Венгрии, его кисти принадлежат церковные росписи во многих городах.
После возвращения из Вены художник создал много композиций на религиозную и бытовую тематику. Им написаны живописные композиции из народной жизни:
- «Земплинская свадьба»,
- «На посиделках»,
- «Процессия на освящение воды на Богоявление»,
- «Выбор невесты в Красном Броде»,
- «Кто будет моим мужем?» и др.
Проиллюстрировал книгу «Etnografia Ruthenium» («Этнография русинов») словацкого этнографа Яна Чапловича.
Среди работ на религиозную тематику картины 1830 года, выполненные для иконостаса в абауйновградской церкви, в 1831 г. иконы в с. Шайосёгед. В следующем году художник работал в селах Здоба и Ряшев, а в 1834 г. в Собопии и Фияши. В Великом Сулине работал в 1835 г., в том же году работал над композициями к боковым часовням св. Креста и св. Петра и Павла в Прешовском кафедральном соборе. В 1836 г. художник выполнял живописные работы для церкви в Пустагази, а в 1837 г. выполнил картину св. Николая, св. Варвары и Богородицы для церкви с. Варганево. В 1838 г. провёл обновления образов для храма в Сланской Новой Веси.
Напишите отзыв о статье "Змий-Микловшик, Иосиф"
Ссылки
- [mycity.uz.ua/blog/persons/78.html Видатні художники Закарпаття. Йосип Змій-Микловшик (1792—1841)] (укр.)
Отрывок, характеризующий Змий-Микловшик, Иосиф
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
