Золотов, Андрей Андреевич
Поделись знанием:
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
| Андрей Золотов | ||||||
| Дата рождения: |
13 декабря 1937 (86 лет) | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | ||||||
| Страна: | ||||||
| Научная сфера: | ||||||
| Место работы: | ||||||
| Учёная степень: | ||||||
| Учёное звание: | ||||||
| Альма-матер: | ||||||
| Награды и премии: |
| |||||
Андре́й Андре́евич Зо́лотов (род. 13 декабря 1937, Москва, СССР) — советский и российский искусствовед, художественный критик, музыковед, сценарист, педагог, профессор[1]. Заместитель министра культуры СССР (1990—1992).[1] Вице-президент Российской академии художеств с 2012 года.
Академик РАХ (2009; член-корреспондент 2006). Заслуженный деятель искусств РСФСР (1984). Лауреат Государственной премии РСФСР им. бр. Васильевых (1986). Член Союза журналистов СССР (1961), союза композиторов СССР (1970), союза кинематографистов СССР (1977), союза художников РФ (1995) и союза писателей РФ (1997).
Биография
Обучался в музыкальной школе имени В. В. Стасова, которую окончил в 1955 году.
В 1955—1960 гг. обучался на факультете журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова. В 1960—1980 гг. — обозреватель отделов литературы и искусства газет «Комсомольская правда» и «Известия», руководитель отдела искусства в журнале «РТ» (Радио-телевидение), первый комментатор по вопросам искусства информационной программы «Время» ЦТ, основатель и главный редактор студии фильмов об искусстве Творческого объединения «Экран» Гостелерадио СССР, политический обозреватель АПН по вопросам культуры.
В 1990—1992 гг. — заместитель министра культуры СССР.
С 1994 года — советник главного редактора АПН «РИА Новости», член Совета учредителей Советского фонда культуры.
В 1990-е годы вел педагогическую деятельность в Институте повышения квалификации работников телевидения и радиовещания.
С 1999 г. преподаёт в Высшем театральном училище им. М. С. Щепкина при Малом театре РФ.
С 2004 года — ведущий научный сотрудник отдела критики НИИ теории и истории изобразительных искусств РАХ
С 2012 года — вице-президент Российской академии художеств.
Андрей Золотов — автор более 30 документальных теле- и кинофильмов о выдающихся деятелях искусства, в частности о Е. А. Мравинском, С. Т. Рихтере, Д. Д. Шостаковиче, М. О. Рейзен.
Книги, статьи
- «Ода героизму» («Известия», 1960, № 282),
- «Памяти В. В. Софроницкого» («Известия», 1961, № 207),
- «Неделя Святослава Рихтера» («Неделя», 1962, № 49),
- «Бетховен нужен всем» («Известия», 1963, № 23),
- «Новосибирская опера» («Театр», 1963, № 12),
- «Классика наших дней» («Известия», 1965, № 63),
- Театр Бриттена" («Театр», 1965, № 3),
- «Музыка ясности и силы» («Известия», 1965, № 296),
- «Слово о Шостаковиче» («Советский Союз», 1967, № 4),
- «Твоя жизнь в искусстве» («Комс. правда», 1967, № 99),
- «Русский певец Александр Ведерников» («СМ», 1969, № 10)
- «Книга о Свиридове» (составитель, автор предисловия, статей и интервью, 1983),
- «Александр Ведерников» (1987),
- «Большой театр СССР» (1987),
- «Александр Ведерников — певец, артист, художник» (составитель, автор предисловия, статей и интервью, 1988),
- «…Листопад, или В минуты музыки. Импровизации, отрывки, образы» (1990),
- «Современный культурный процесс и его осмысление средствами массовой информации» (1998),
- «Ковчег Чингиза Айтматова» (составитель, автор статей, 2004) и другие.
Семья
- Сын — Андрей Золотов, заместитель руководителя Объединенной редакции иновещания РИА Новости
- Дочь — Ольга Золотова, пианистка, доцент Университета Зигена (Германия)
Интересные факты
- В честь Золотова названа новооткрытая Малая планета № 8142 Международным астрономическим союзом наименована «ZOLOTOV» (1998)[2]
Награды
- Орден За заслуги перед Отечеством IV степени (2014)[3]
- Орден Почёта (1998)[4]
- Орден Дружбы (2009)[5]
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1984)
- Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1986)
- Премия Союза журналистов имени А. В. Луначарского.
Напишите отзыв о статье "Золотов, Андрей Андреевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.shepkin.theatre.ru/structure/cathedra/philosophy-and-culture/zolotov_andrey/ ВТУ им. Щепкина: Андрей Золотов]
- ↑ [foma.ru/planeta-zolotov.html Планета Золотов — Православный журнал «Фома»]
- ↑ [docs.pravo.ru/document/view/62719544/72966887/ О награждении государственными наградами Российской Федерации / Указ Президента РФ от 05 декабря 2014 года № 756 / Документ СПС-62719544/72966887 • СПС Право.ru]
- ↑ [www.alppp.ru/law/konstitucionnyj-stroj/gosudarstvennye-nagrady--vysshie-stepeni-i-znaki-otlichija--pochetnye-zvanija/39/ukaz-prezidenta-rf-ot-06-05-1998--496.html Указ Президента РФ от 06.05.1998 N 496]
- ↑ [www.fpa.su/zakon/ukazi-prezidenta-rf/13181-ukaz-prezidenta-rf-ot-11-maya-2009-g-n-532/ Указ Президента РФ от 11 мая 2009 г. N 532 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
Ссылки
- [enc-dic.com/enc_biography/Zolotov-andre-andreevich-78647.html Большая библиографическая энциклопедия — Золотов Андрей Андреевич]
- [www.sinergia-lib.ru/index.php?page=zolotov_a_a Андрей Золотов]
Отрывок, характеризующий Золотов, Андрей Андреевич
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Категории:
- Родившиеся 13 декабря
- Родившиеся в 1937 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Доктора искусствоведения
- Действительные члены РАХ
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Почёта
- Кавалеры ордена Дружбы (Россия)
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых
- Учёные по алфавиту
- Выпускники факультета журналистики МГУ
- Журналисты газеты «Известия»
- Журналисты газеты «Комсомольская правда»
- Педагоги Театрального училища им. М. Щепкина
- Члены Союза журналистов СССР
- Члены Союза композиторов СССР
- Члены Союза кинематографистов СССР
- Члены Союза художников России
- Члены Союза писателей России
- Искусствоведы России
