Зоря — Машпроект

ГП НПКГ «Зоря» — «Машпроект»
Тип	государственное предприятие
Основание	1946, в эксплуатации с 1953
Расположение	Николаев
Ключевые фигуры	Картошкин Константин Эдуардович (генеральный директор)
Отрасль	газотурбостроение
Продукция	газотурбинные двигатели, зубчатые передачи, газотурбинные установки
Число сотрудников	13000
Сайт	[www.zmturbines.com/ urbines.com]

К:Компании, основанные в 1946 году

Государственное предприятие «Научно-производственный комплекс газотурбостроения „Зоря“ — „Машпроект“» (ГП НПКГ «Зоря» — «Машпроект») — предприятие по производству газотурбинного оборудования, расположенное в Николаеве.

История

9 июля 1946 года Совет министров СССР принял постановление о создании завода по строительству судовых паровых турбин в Николаеве, который имел мощный производственный потенциал и судостроительные заводы. Для нового завода исполком Николаевского городского совета депутатов трудящихся выделил площадь на юго-восточном предместье города. В 1948 году было дополнительно выделено ещё 62 гектара. Одновременно с комплексом завода был спроектирован жилой массив для рабочих.

Подготовительные работы по строительству начались в марте 1948 года. В течение пяти лет были введены в эксплуатацию основные сооружения завода.

В январе 1953 года проведён первый организованный набор рабочих и инженерно-технических работников.

17 октября 1953 года министром транспортного и тяжёлого машиностроения Вячеславом Малышевым был издан приказ, согласно которому Южный турбинный завод в Николаеве частично введён в эксплуатацию.

Однако осваивать производство паровых турбин заводу не пришлось. Уже в марте 1954 года на заводе по заданию правительства работала комиссия в составе конструкторов и технологов Министерства авиационной промышленности для выявления возможности изготовления на заводе газовых турбин для судов Военно-морского флота.

7 мая 1954 года вышло постановление Совета министров СССР о создании базы для производства газотурбинных установок. Согласно этому постановлению, министр тяжёлого машиностроения Николай Казаков 18 мая 1954 года издал приказ следующего содержания:

Специализировать Южный турбинный завод Министерства тяжёлого машиностроения на производство опытных и серийных газотурбинных установок, в первую очередь для судов Военно-Морских Сил. Директору Южного турбинного завода Чумичёву и и. о. главного инженера Главтурбопрома Березину организовать на Южном турбинном заводе Министерства тяжелого машиностроения специальное конструкторское бюро по газотурбинным установкам.

В августе 1954 года из Казани для работы на Южном турбинном заводе в конструкторском бюро была переведена группа специалистов во главе с главным конструктором Сергеем Колосовым. В Николаев вместе с Колосовым прибыло 60 специалистов, из них 20 конструкторов, 31 рабочий, остальные — экспериментаторы и эксплуатационники.

В сентябре 1956 года начался серийный выпуск газотурбинных установок.

Постановлением Совета министров УССР от 12 апреля 1961 года № 530-0046 «Союзное проектное бюро „Машпроект“» было выделено из состава завода в самостоятельную хозрасчётную организацию с экспериментальными цехами и базой, исследовательской станцией. «Машпроект» занимался разработкой и изготовлением опытных и головных образцов газотурбинной техники. Основным серийным изготовителем этих разработок являлось «Производственное объединение „Зоря“».

1 января 1989 года на базе «Союзного проектного бюро „Машпроект“» было создано «Научно-производственное объединение „Машпроект“»). В объединение вошли «СПБ „Машпроект“» и «КБ „Энергия“» (в городе Кривой Рог).

С 1992 года «НПО „Машпроект“» перешёл в подчинение Министерства машиностроения, военно-промышленного комплекса и конверсии Украины (с 1997 года — Министерство промышленной политики Украины).

В 1993 году на базе объединения создано «Научно-производственное предприятие „Машпроект“».

Приказом Министерства промышленной политики Украины от 2 ноября 2001 года «Производственное объединение „Зоря“» и «Научно-производственное предприятие „Машпроект“» объединены в единое государственное предприятие «Научно-производственный комплекс газотурбостроения „Зоря — Машпроект“».

В 2003 году завод получил статус спецэкспортёра.

Продукция

С 1954 по 1964 год разработаны и изготовлены двигатели первого поколения — М2, Д2, Д3, М8 для противолодочных и сторожевых кораблей.

В 1958 году создан первый в мире главный газотурбинный агрегат МЗ с реверсивным редуктором (36 000 л. с., 260 г/л. с.×ч, ресурс 5000 ч) для больших противолодочных кораблей.

С 1965 по 1970 год созданы двигатели второго поколения М60, М62, М8К, М8Е с повышенной экономичностью (200—240 г/л. с.×ч), улучшенными акустическими характеристиками, ресурсом не менее 10 000 часов. На их базе разработаны и переданы в серию высокоэкономичные установки М5, М7, М9, М12, М21 для водоизмещающих противолодочных, десантных, сторожевых кораблей. Технические данные двигателей позволили повысить дальность плавания. Для кораблей на воздушной подушке и на подводных крыльях созданы установки ДТ4 и М10.

В 1970-х годах газотурбинные двигатели внедрялись в народное хозяйство:

• когенерационные плавэлектростанции «Северное сияние» с газотурбогенераторами ГТГ-1 (10 МВт) и ГТГ-12 (12 МВт), работающие на дизельном топливе и природном газе;
• газотурбинные энергопоезда «Маяк» с ГТГ4000 (4 МВт) и «Факел» с ГТГ-12 (12 МВт);
• стационарные электростанции с ГТГ20 (18 МВт) и ГТГ22 (18,5 МВт).

С 1971 по 1985 год разработан унифицированный ряд двигателей третьего поколения М75 (UGT 3000), М70 (UGT 6000), М90 (UGT 15000) с КПД 30—36 %, пригодных для использования в газотурбинных установках кораблей любого класса и применения в промышленности. На базе двигателей третьего поколения созданы газотурбинные агрегаты для новых типов кораблей:

• уникальная установка М21 типа COGAS для ракетного крейсера проекта «Атлант» (в 1981 году);
• установка М35 суммарной мощностью 50 000 л. с. для десантного корабля на воздушной подушке проекта «Зубр»;
• маршевый агрегат М16 (в 1985 году) мощностью 10 000 л. с. для корабля на подводных крыльях проекта «Сокол»;
• установка М37 (в 1985 году) — для пассажирского судна на подводных крыльях «Циклон». Скорость — 42 узла, дальность плавания − 300 миль.

В 1976 году разработаны газоперекачивающие агрегаты ГПА-10 мощностью 10 000 лошадиных сил.

В 1979 году на быстроходном контейнеровозе проекта «Атлантика» установлены агрегаты М25 типа COGAS, конкурентные с дизельными установками. За счёт паротурбинного контура удельный расход топлива снижен на 25 % (до 175 л. с., 260 г/л. с.×ч).

В 1985—1991 годах создан газотурбинный двигатель четвертого поколения М80 (UGT 25000) мощностью 27 500 кВт и КПД 36 %.

С 1990 по 2000 год внедрены судовые конвертированные и специально разработанные двигатели мощностью 3, 6, 10, 16, 25 МВт с КПД 30—36 % для строительства и модернизации компрессорных станций. Разработаны блочно-модульные когенерационные электростанции для совместной выработки электрической и тепловой энергии с тепловым КПД 75—85 %. Созданы газопаровые установки мощностью 16, 25, 35 МВт с энергетическим впрыском пара для повышения мощности, снижение вредных эмиссий с электрическим КПД 42—45 %. Разработана уникальная установка «Водолей» мощностью 4,2—40 МВт с электрическим КПД 35—42 % с утилизацией тепла и впрыском пара в проточную часть двигателя, конденсацией водяного пара в контактном конденсаторе и возвратом котловой воды в цикл. Для привода электрогенераторов созданы одновальные двигатели UGT 2500 мощностью 2,85 МВт, КПД 28,5 % (в 1993 году) и UGT 110000 мощностью 110 МВт, КПД 36 % (в 1997 году).

В 2002 году успешно завершены приёмочные испытания двигателя ДН70Л (новый базовый двигатель UGT 10000) в составе модернизированного газоперекачивающего агрегата ГПА-10МН70.01.ОП на компрессорной станции Кировоградская на Украине. Начат серийный выпуск этого двигателя.

В 2003 году на компрессорной станции Ставищенская в Киевской области установлена и запущена уникальная установка «Водолей» мощностью 16 МВт с двигателем UGT 10000 с подачей энергетического пара в проточную часть двигателя. Всё оборудование прошло пусконаладочные испытания в I—III кварталах 2003 года и в октябре 2003 года включено в опытно-промышленную эксплуатацию на магистральном газопроводе. В Белоруссии введены в эксплуатацию две когенерационные установки ГТЭ-25 (двигателями UGT 25000) на Березовской ГРЭС и ГТЭ-15Ц (двигателем UGT 15000) на цементном заводе в городе Костюковичи. На электростанцию в Салехарде отправлен для второго пускового комплекса ГТЭС-3 двигатель UGT 16000. Это первый в СНГ двухтопливный двигатель, обеспечивающий работу на жидком и газообразном топливе и переход с одного вида топлива на другой без изменения режима работы двигателя. На Ивановской ГРЭС (в России) принят в опытно-промышленную эксплуатацию двигатель UGT 110000. На базе двигателя UGT 15000 создан новый морской дизель-газотурбинный агрегат мощностью 27 500 лошадиных сил. Изготовлена и поставлена иностранному заказчику установка М73 для коммерческого судна на воздушной подушке на базе двух UGT 6000, газотурбинных двигателей уникальной конструкции с двумя фланцами отбора мощности — со стороны компрессора низкого давления и со стороны силовой турбины. Поставлен на испытания агрегат М79 мощностью 10 000 лошадиных сил для корабля на воздушной подушке. Изготовлен и поставлен на Новгородскую ТЭЦ турбодетандер мощностью 3 МВт.

В 2004 году началась опытно-промышленная эксплуатация электростанции с двигателем UGT 110000 в посёлке Каборга Николаевской области Украины.

После политического кризиса 2014 г.

Вследствие охлаждения российско-украинских межгосударственных отношений в результате политического кризиса, в июне 2014 г. украинский президент П. А. Порошенко запретил военно-техническое сотрудничество с Россией. Этот запрет коснулся и контракта «Зори-Машпроекта» на поставку газовых турбин для фрегатов проекта 22350, строящихся по заказу российского ВМФ. В качестве ответной меры, российским КБ «Алмаз» был разработан новый проект, производство газотурбинных энергетических установок для которого вместо «Зори-Машпроекта» должно освоить НПО «Сатурн» (г. Рыбинск, Ярославская область).

Генеральные директора

«Зоря»

• 1949—1950 — Александр Полуянов
• 1951—1957 — Николай Чумичёв
• 1957—1961 — Юрий Васильев
• 1961—1962 — Иван Базаров
• 1963—1978 — Николай Цыбань
• 1978—1986 — Фёдор Ященко
• 1986—2001 — Владимир Холявко

«Зоря — Машпроект»

• 2001—2007 — Юрий Бондин
• 2008—2011 — Андрей Хоменко
• 2011—2013 — Геннадий Зайков
• 2013—2014 — Юрий Марковцев
• апрель 2014 — июль 2014 — Юрий Султанский
• с июля 2014 — Константин Картошкин

Генеральные конструкторы

• 1954—1963 — Сергей Колосов
• 1963—1968 — Яков Сорока
• 1968—2001 — Виктор Романов
• 2001—2003 — Анатолий Коваленко
• 2003—2008 — Борис Исаков
• 2009—2012 — Владимир Спицын
• 2012—2015 — Борис Исаков
• с 2015 — Владимир Спицын

Ссылки

• [www.zmturbines.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Зоря — Машпроект

– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.