Инанчогуллары

Есть мнение, что Инанчогуллары являлись ветвью Гермияногулларов. Но на данный момент неизвестно, кто именно из Гермияногулларов был предком Алм Бея. Инанчогуллары правили в районе Денизли с 1262 года по 1368 год со столицей в Ладике (Денизли).

Вначале были подвластны Румскому султанату, затем находились до 1335 года под властью монгольских ильханов и наконец — Гермияногулларов.

Из бежавших от монгол в Анатолию и разместившихся там туркменов самые сильные поселились в районе Денизли (Ладик), Даламан и Ханас. У их власти стояли такие правители как Мехмед Бей, его младший брат Ильяс и зять Али Бей. Мехмед в 1261 году восстал против Румского султаната, и на следующий год присоединился к ильхану Хулагу и основал бейлик Денизли (1262). Позже Мехмед бей стал неугоден монголам, был побежден ими, схвачен и казнён. На его место стал Али Бей, который поддался вновь Румскому султанату.

После Али Бея правили его сыновья Инанч Бей и Тоган Паша. Затем Тоган Паша стал править один. После Тоган Паши трон занял его сын Арслан Бей, а после него — его сын Исхак Бей.

Бейлик Денизли (Ладик) прекратил своё существование после перехода города Денизли под власть Гермияногулларов (1368).

См. также

• Турецкие бейлики в Анатолии

Отрывок, характеризующий Инанчогуллары

Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.