Индийский марабу[1] (лат. Leptoptilos dubius) — птица из семейства аистовых.
Описание
Индийский марабу длиной 145—150 см и имеет размах крыльев 250 см. Серые большие верхние кроющие перья крыльев отчётливо контрастируют с в остальном чёрной верхней стороной. Живот и нижняя сторона хвоста светло-серые, жабо белое. Неоперившаяся голова окрашена в розовый, а мощный клюв в жёлтый цвет.
Распространение
В то время как раньше индийский марабу гнездился в Южной Азии от Индии и Шри-Ланки до Калимантана, сегодня гнездовой ареал ограничивается Ассамом и Камбоджей. Птица зимует во Вьетнаме, Таиланде и Мьянме. Он населяет морские побережья и солончаковые болота, а также светлые леса и сухие травянистые ландшафты.
Образ жизни
Питание состоит из лягушек, крупных насекомых, молодых птиц, ящериц и грызунов, не пренебрегают птицы и падалью и пищевыми отходами человека. Индийский марабу гнездится в тропических влажных областях, часто в маленьких гнездовых колониях, насчитывающих до 30 гнёзд. 2—3 яйца высиживаются обеими родительскими птицами 28—30 дней.
Популяция
В то время, как в 19-м веке птица часто встречалась в Индии и Бирме, сегодня их численность сократилась и насчитывает менее 1 000 особей. Причины этого — разрушение гнездовых и кормовых ареалов путём осушения влажных областей, использования пестицидов, а также охота и собирание яиц.
Напишите отзыв о статье "Индийский марабу"
Примечания
Литература
- Richard Grimmett, Carol Inskipp, Tim Inskipp: Birds of India, Pakistan, Nepal, Bangladesh, Bhutan, Sri Lanka and the Maldives. Christopher Helm, London 1998, ISBN 0-691-04910-6
Отрывок, характеризующий Индийский марабу
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.
