Иоанн Божий

Святой Иоанн Божий (исп. Juan de Dios, порт. João de Deus), настоящее имя Жуа́н Сида́де Дуа́рте (порт. João Cidade Duarte, исп. Juan Ciudad Duarte; 8 марта 1495, Монтемор-у-Нову, Португалия — 8 марта 1550, Гранада, Испания) — католический святой, основатель общины, впоследствии ставшей конгрегацией бонифратров.

Биография

Иоанн родился в бедной португальской семье. C 8 лет жил в Испании, где служил у управляющего богатым имением. В возрасте 28 лет завербовался добровольцем в испанскую армию для участия в войне против Франции. В 1532 году принял участие в крестовом походе против турок (оборона Вены). После венского сражения вернулся в Испанию, совершил паломничество в Сантьяго, затем посетил родные места, где узнал о смерти своих родителей. После поездки в Португалию, намеревался совершить паломничество в Иерусалим для чего отправился в Северную Африку, но так и не смог отправиться на Святую Землю. В конце 1530-х годов переселился в Гранаду, где торговал книгами и иконами.

В 1539 году услышал проповедь Иоанна Авильского, которая вызвала в нём потрясение и духовное обращение. Иоанн Авильский стал его учителем и духовным наставником. В 1540 году Иоанн сумел арендовать в Гранаде дом, где устроил приют для бедных и госпиталь. У него нашлись сподвижники, составившие ядро первой общины бонифратров (добрых братьев) — Ordo Hospitalarius Sancti Joannis de Deo. Уже после смерти Иоанна бонифратры получили статус монашеского ордена.

Почитание

Св. Иоанн Божий похоронен в гранадском храме, названном в его честь. В 1690 году был причислен к лику святых, в 1866 году провозглашён вместе со святым Камиллом де Леллисом покровителем больных, медицинских работников и госпиталей.

Память св. Иоанна в Католической церкви — 8 марта.

Литература

• Католическая энциклопедия. Изд. францисканцев. М., 2002.
• [www.newadvent.org/cathen/08472c.htm Католическая энциклопедия]  (англ.)
• Хюнерман, В. Нищий из Гранады. Святой Иоанн Божий / В. Хюнерман; перевод с немецкого И. Бурак. — Минск, 2010. — 360 с. ISBN 978-985-6825-33-3

Отрывок, характеризующий Иоанн Божий

Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.