Иосиф Фридрих Саксен-Гильдбурггаузенский

Иосиф Фридрих Саксен-Гильдбурггаузенский
Награды:

Йозеф Мария Фридрих Вильгельм Холландинус Саксен-Гильдбурггаузенский (нем. Joseph Maria Friedrich Wilhelm Hollandinus von Sachsen-Hildburghausen; 8 октября 1702, Хильдбургхаузен — 14 января 1787, Хильдбургхаузен) — принц и регент герцогства Саксен-Гильдбурггаузен, существовавшего с 1680 по 1826 годы на юге нынешней Тюрингии, имперский фельдмаршал (12.4.1741), участник Семилетней войны, меценат.

Биография

Младший из пяти детей герцога Эрнста Саксен-Гильдбурггаузенского и его супруги Софии Генриетты, дочери фельдмаршала Георга Фридриха фон Вальдека. Как младшему сыну, ему была суждена военная карьера, которую он и начал в возрасте 16 лет в 1719 году в австрийской армии, став в том же году сразу штабс-капитаном благодаря родственным связям.

Боевое крещение в войне на Сицилии (1717—1720).

Переход в католицизм в 1728 году — необходимое условие карьеры в Австрии.

В 1730 году, повышаясь в чинах, уже полковник, а с 1732 года — владелец собственного полка, носившего его имя.

С началом войны за польское наследство (1733—1735) — генерал-фельдвахмейстр (чин равен современному чину генерал-майора) (20.4.1734), принял участие в боевых действиях в Северной Италии.

Отличившись в сражении при Парме, становится фельдмаршал-лейтенантом (30.4.1735). Со времени этого сражения и до конца жизни имел, благодаря сохранившимся следам чёрного пороха, тёмную кожу на лице. Войну заканчивает генерал-фельдцейхмейстером (25.9.1736).

Уже год спустя участвует в совместных боевых действиях российских и австрийских войск против турок (1736—1739) в качестве командира корпуса. Отличается во многих сражениях, однако, терпит неудачу при осаде города Баня-Лука в 1737 году.

В 1739 году награждён орденом Золотого руна, а 11.6.1739 занял должность рейхсгенерал-фельдцехмейстера в Имперской армии.

Во время Войны за австрийское наследство (1740—1748) занимает важные посты в тыловой военной администрации, отвечая за формирование новых полков, военную границу, снабжение армии. В 1741 году производится в фельдмаршалы, а в 1749 году, по окончании войны, уходит в отставку и до начала Семилетней войны проживает в Вене как частное лицо.

С началом Семилетней войны назначается главнокомандующим имперской армией, призванной действовать совместно с французами в Саксонии. 5 ноября 1757 года соединённые франко-имперские войска наголову разбиты Фридрихом в битве при Росбахе. В отличие от своего французского коллеги, принца де Субиза, перенимает личную ответственность за поражение и слагает с себя верховное командование. С этого времени не имеет больше никаких дел с армией, однако, незадолго перед смертью, производится в имперские фельдмаршалы.

Был близок австрийскому императорскому дому, женат на одной из богатейших женщин тогдашней Европы, принцессе Анне Виктории Савойской, единственной наследнице огромного состояния дома Принцев Савойских, бывшей старше его на 20 лет. Несмотря на щедрые подарки новобрачной, брак, заключённый в 1738 году, в конце-концов, распался. После развода в 1752 году принцу пришлось избавляться и от некоторых подарков, к примеру, от дворца в Хофе, который он больше не был в состоянии содержать. Желая заинтересовать в покупке дворца императрицу Марию Терезию, принц, по преданию, организовал в Хофе одно из самых роскошных празднеств, которые когда-либо видели в Германии.

В 1769 году был назначен Иосифом II управителем своего родного герцогства для предотвращения его банкротства. Позднее, в 1780 году, герцог Эрнст Фридрих III, наделавший долгов, был окончательно объявлен недееспособным и принц возглавил герцогство в качестве принца-регента. Между тем, он и сам имел славу расточителя, в частности, был щедрым меценатом. В качестве мецената и любителя искусства поддерживал отношения с известными музыкантами и писателями своего времени, Гёте бывал у него в гостях.

Литература

• Allgemeine Deutsche Biographie. - Bd. 12. - München, 1880.

Отрывок, характеризующий Иосиф Фридрих Саксен-Гильдбурггаузенский

Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.