Хабиб, Ирфан
| Ирфан Хабиб | |
| Irfan Habib | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Альма-матер: |
Алигархский мусульманский университет и Новый колледж Оксфорда |
| Награды и премии: |
|
Ирфан Хабиб (англ. Irfan Habib, род. в 1931) — индийский историк древней и средневековой Индии, в основном в отраслях экономической истории и исторической географии, следующий марксистскому подходу в историографии. Хорошо известен за его твёрдую позицию против индуистского и исламского фундаментализма[1]. Является автором ряда книг, в том числе «Аграрная система Могольской Индии, 1556—1707».
Содержание
Семья
Сын историка Мухаммеда Хабиба. Его дед по отцовской линии, Мухаммед Насим, состоятельный адвокат, финансировавший съезд Индийского национального конгресса в Лакхнау в 1916 году. Его дед по материнской линии, Аббас Тиабджи, был сподвижником Махатмы Ганди. Его жена Сайера Хабиб преподавала экономику в Алигархском мусульманском университете (АМУ)[2]. Его второй сын Фаиз Хабиб является картографом в археологическом отделе Центра перспективных исследований.
Академическая карьера
После возвращения из Оксфорда, был профессором истории в Алигархском мусульманском университете на протяжении 1969—1991 годов; в настоящее время остаётся там эмеритом. Читал Радхакришнановскую лекцию в Оксфорде в 1991 году. Избран членом-корреспондентом британского Королевского исторического Общества в 1997 году.
Труды Хабиба касаются исторической географии в Древней Индии, истории индийской технологии, средневековой административной и экономической истории, колониализма и его последствий для Индии, а также историографии.
Амийя Кумар Багчи называет Хабиба «одним из двух ведущих историков-марксистов сегодняшней Индии и в то же время, одним из величайших живущих исследователей истории Индии между двенадцатым и восемнадцатым веками»[3].
Должности
Координатор/председатель Центра перспективных исследований в АМУ от 1975—1977 и 1984—1994. Был председателем Индийского Совета исторических исследований в 1986—1990[4]. Был генеральным секретарем, секционным президентом, а затем генеральным президентом Конгресса индийской истории (1981).
Философские и политические взгляды
Хабиб идентифицирует себя как марксиста и использует в своей работе историко-материалистические подходы[5].
Хабиб писал книги о Ведах и ведическом периоде индийской цивилизации, считая Веды неплохим историческим источником.
Хабиб стойко отстаивает секуляризм и светский характер государства против любого религиозного фундаментализма. На Конгрессе индийских историков 1998 года он провёл резолюцию против т. н. «шафранизации» истории — инструментализации и глорификации индийского прошлого с ультраправых позиций хиндутвы[6]. Он настаивает, что правоконсервативное правительство Бхаратия джаната парти и особенно его министр развития человеческих ресурсов, ответственны за фальсификацию истории, изобретение фальшивых фактов и дат в соответствии с их трактовкой индийской истории[7].
Признание
- Среди первых шести стипендиатов стипендии Джавахарлала Неру, 1968[8].
- Премия Уатумулл Американской исторической Ассоциации, 1982 (совместно с Тапаном Райчаудхури)[9].
- Падма Бхушан, 2005[10].
- Мемориальная лекция Ибн Сины, 2009 (Академия средневековой медицины и наук имени Ибн Сины).
Напишите отзыв о статье "Хабиб, Ирфан"
Примечания
- ↑ [www.outlookindia.com/article.aspx?234450 Historian: Prof Irfan Habib] Outlook.
- ↑ The Agrarian System of Mughal India, Oxford University Press, 2004, ISBN 0-19-565595-8, Preface xv
- ↑ Amiya Kumar Bagchi. [dsal.uchicago.edu/books/socialscientist/pager.html?issue=272-74&objectid=HN681.S597_272-74_091.gif Writing Indian History in the Marxist Mode in a Post-Soviet World] (англ.). Social Scientist (1996). Проверено 23 августа 2016.
- ↑ [ichr.ac.in/Chairman_list.html Indian Council of Historical Research, New Delhi, India]
- ↑ Mitra, Ashok. [www.frontline.in/static/html/fl1721/17210700.htm A tribute to Irfan Habib], Frontline (14–27 October 2000). Проверено 9 апреля 2007.
- ↑ [expressindia.indianexpress.com/ie/daily/19981230/36451394p.html Singh, Bajinder Pal, 1998, Historians likely to resist`saffronisation', The Indian Express]
- ↑ [articles.timesofindia.indiatimes.com/2002-01-01/india/27119564_1_habib-sanskrit-historian «Government trying to invent history, says Habib»]
- ↑ [www.jnmf.in/flist.html Official list of Jawaharlal Nehru Fellows (1969-present)]. Jawaharlal Nehru Memorial Fund.
- ↑ [www.historians.org/awards-and-grants/past-recipients/discontinued-awards Discontinued Awards]
- ↑ [www.hindu.com/2007/12/20/stories/2007122055531300.htm AMU confers emeritus status on Irfan Habib]
Отрывок, характеризующий Хабиб, Ирфан
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
