Хиндутва

Статья по тематике Индуистская политика

Основные партии Бхаратия джаната парти · Шив сена · Акхил бхаратия хинду махасабха Прекратившие существование Бхаратия джана сангх · Рам раджья паришад

Понятия Интегральный гуманизм · Индуистский национализм · Хиндутва ·

Деятели Бал Гангадхар Тилак Пандит Мадан Мохан Малавия Винаяк Дамодар Саваркар Мадхав Садашив Голвалкар Кешава Балирам Хедгевар Шьяма Прасад Мукерджи Диндаял Упадхьяя Атал Бихари Ваджпаи Лал Кришна Адвани Бал Тхакерей Нарендра Моди

Авторы Конрад Эльст · Франсуа Готье Сита Рам Гоэл Кишори Шаран Лал Харш Нараин · Иветт Россер Арун Шоури · Рам Сваруп

Портал:«Политика» Портал:«Индуизм»

Хиндутва (санскр. हिन्दुत्व; «индусскость») — многочисленное движение, проповедующее индуистский национализм. По некоторым данным, опирается на поддержку 35-40 % населения Индии. Термин «хиндутва» впервые ввёл в употребление Винаяка Дамодар Саваркар в 1923 году в своём памфлете «Хиндутва: Кто является индуистом?».

В Индии сторонники хиндутвы объединены в семейство индуистских националистических организаций «Сангх паривар» («Семья союза»), в состав которого входят «Раштрия сваямсевак сангх» («Союз добровольных служителей нации»), «Бхаратия джаната парти», «Баджранг дал» («Отряд сильных») и «Вишва хинду паришад».

История

Основоположником идеологии хиндутвы выступил в начале XX века Вир Саваркар, но широкое распространение в индийской политике хиндутва получила только в конце 1980-х годов, когда два события привлекли огромное количество индусов в ряды движения. Первым из этих событий стала благосклонность правительства Раджива Ганди к мусульманам, проявившаяся в использовании правительством своего подавляющего большинства в парламенте для отмены вердикта Верховного суда Индии, касавшегося алиментов для престарелой мусульманской женщины.

Вторым событием был индо-мусульманский конфликт из-за мечети Бабри в святом месте паломничества индуизма Айодхье — мечети, возведённой могольским императором Бабуром после своей первой победы в Индии. Протест индусов вызвал тот факт, что мечеть была построена на священном для индусов месте Рама-джанмабхуми, где, согласно индуистскому преданию, ранее располагался дворец, в котором родился Рама. Затем на этом месте был сооружён индуистский храм, который был разрушен Бабуром.

В начале 1990-х годов Верховный суд Индии отказался рассматривать дело о передачи участка земли с заброшенной мечетью в распоряжение индуистов, что вызвало огромное негодование индусского общества. Это привело к тому, что в конце 1992 года большая толпа индусов, приехавших в Айодхью со всех уголков Индии, разрушили мечеть, что вызвало общественные беспорядки во многих частях Индии и привело к смерти более 2000 человек. Ключевую роль в этом конфликте сыграли представлявшие хиндутву «Бхаратия джаната парти» и «Вишва хинду паришад».

Определение

Согласно решению Верховного суда Индии «не может быть дано никакого точного определения терминам „индуист“, „хиндутва“ и „индуизм“; и никакое абстрактное значение не может поместить эти понятия только в узкие религиозные рамки, не принимая во внимание индийскую культуру и наследие». Суд также постановил, что «в обычном контексте, хиндутва должна пониматься как образ жизни или как состояние сознания и не должна приравниваться к индуистскому фундаментализму или рассматриваться как таковой. Индуист может принять неиндуистскую религию, не перестав при этом быть индуистом. Так как индуисты склонны рассматривать другие формы поклонения, чужих богов и доктрины как недостаточно совершенные, а не как неправильные или спорные, они склонны верить в то, что высочайшие божественные силы дополняют друг друга ради благополучия всего мира и человечества».

Хиндутва обычно ассоциируется с основной идеологией «Сангх паривара» — семейства индуистских националистических организаций, и в частности с «Раштрия сваямсевак сангхом». В общем, приверженцы хиндутвы верят в то, что их деятельность направлена на благо всех индийских религий: индуизма, сикхизма, буддизма, айявари и джайнизма.

Организации

Большинство приверженцев хиндутвы объединены в определённые политические, культурные или общественные организации. Первой организацией хиндутвы, основанной ещё в 1925 году, был «Раштрия сваямсевак сангх». «Бхаратия джаната парти», одна из основных индийских политических партий, тесно ассоциируется с группой организаций представляющих хиндутву и объединённых под общим именем «Сангх паривар». К «Сангх паривару» принадлежат «Раштрия сваямсевак сангх», «Баджранг дал» и «Вишва хинду паришад». Другими организациями являются:

• Хинду сваямсевак сангх — ветвь «Раштрия сваямсевак сангха» за пределами Индии
• Бхаратия маздур сангх — союз рабочих
• Акхил бхаратия видьяртхи паришад — союз студентов
• Бхаратия кишан сангх — союз земледельцев

Основным политическим крылом хиндутвы является «Бхаратия джаната парти», которая находилась у власти в центральногм индийском правительстве в течение 6 лет с 1998 по 2004 год и в настоящее время является основной оппозиционной партией. По данным на 2008 год, она находилась у власти в штатах Гуджарат, Мадхья-Прадеш, Раджастхан, Чхаттисгарх, Карнатака, и Уттаранчал. В таких штатах, как Орисса, Пенджаб и Бихар, партия «Бхаратия джаната» находится у власти в союзе с другими партиями.

Политические партии, придерживающиеся идеологии хиндутвы, не ограничиваются принадлежностью к «Сангх паривару». Примерами партий, независимых от влияния «Сангха», могут служить «Акхил бхаратия джана сангх» и партия «Бхаратия джаншакти». Однако, влияние этих групп крайне ограничено.

Вызывающая много полемики партия «Шив сена» из Махараштры недавно сменила свою идеологию на хиндутву. Эта партия, пользующаяся огромным влиянием в Махараштре, не является частью «Санг паривара» но тесно связана с «Бхаратия джаната парти». Похожее положение занимает «Широмани акали дал», религиозная партия сикхов, поддерживающая связь с организациями хиндутвы, но в то же самое время представляющая сикхизм.

Основные идеи

• Индийский субконтинент (который включает в себя регионы к югу от Гималаев, а также Гиндукуш или «Акханд-бхарат» («единую неделимую Индию», अखण्ड भारत) является родиной индусов.
• «Индус», по определению Саваркара, — это всякий, кто «чувствует тягу к земле, раскинувшейся от Синдху до Синдху, как к земле своих предков, к своей родине».
• Подчёркивание исторического геноцида индусов со стороны вторгшихся в Индию мусульман (см. Завоевание мусульманами Индии) и христиан (см. Инквизиция в Гоа) и призыв прекратить влияние этих вторжений.
• Осуждение как британского колониализма, так и коммунизма за ослабление индусов.
• Призыв к восстановлению «Хинду раштры» («Нации индусов», हिन्दू राष्ट्र) и «защите индусов и возрождении индуистской культуры»
• Осуждение Правительства Индии за его пассивность в разрешении вопроса этнических чисток кашмирских индусов кашмирскими мусульманскими сепаратистами, а также призыв более строгой приверженности идеям хиндутвы в разрешении конфликта в Джамму и Кашмире.
• Введение запрета на убийство коров в Индии.

Философия

Приверженцы хиндутвы ставят перед собой цель объединить индуистское общество, раздираемое кастовыми проблемами, регионализмом и пассивной религиозностью. Их отличает положительное отношение к обществу далитов, которых они стремятся ставить на лидерские позиции в своих партиях. Они полагают, что взаимоотношения между индусами и мусульманами в прошлом являлись «односторонним компромиссом» и намереваются сделать общество более сбалансированным и справедливым по отношению к индуистскому большинству населения. «Бхаратия джаната парти» также пригласила мусульман стать частью этого нового общества и сотрудничать с индусами, буддистами, джайнами и сикхами на благо Индии. Даже такие партии, как «Шив сена», которые отличает более «жёсткий» подход, пригласили мусульман присоединится, а лидер партии, после конфликта с мечетью Бабри, заявил: «Мы должны заботится о мусульманах и обращаться с ними как с нашими друзьями».

Мусульмане и христиане, пытающиеся обратить индусов в свою веру, рассматриваются многими как «чужие элементы» на индийском субконтиненте.

Малис Рутвен (2007:108) видит элемент религиозного фундаментализма в произведённом Даянандой Сарасвати «возвышении Вед как сосредоточение всего человеческого знания» и определяет его последствия как националистические: «Хиндутва секуляризирует индуизм посредством сакрализации нации». О .В. Мезенцева (1994), однако, отвергает любую связь между Даянандой и индуистским национализмом, показывая, что его толкование Арьяварты не должно отождествлятся с понятием индийской нации в контексте, используемом группами хиндутвы.

Отношение к другим вероисповеданиям

Приверженцы хиндутвы часто используют термин псевдо-секуляризм по отношению к законам, которые они считают чрезмерно благосклонными к мусульманам или христианам. Они указывают на различие стандартов для индусов, мусульман и христиан, и противостоят тому, что в их понимании является системой «равенства порознь», которую некоторые сторонники хиндутвы рассматривают как попытку Индийского национального конгресса привлечь значительное меньшинство избирателей, принося в жертву истинное равенство. Одним из основных политических пунктов хиндутвы является тема Общего гражданского кодекса, который должен устранить из индийской конституции особые, основанные на религиозном признаке положения для последователей различных религий (индуистов, мусульман, христиан, и др.). Против Общего гражданского кодекса выступают мусульмане, христиане и такие политические партии, как Индийский национальный конгресс и Коммунистическая партия Индии (марксистская).

Последователи хиндутвы ставят под вопрос различные законы, благоприятствующие мусульманским и христианским религиозным устоям. В частности, они оспаривают неравный подход к институту брака и к разводу, задавая вопрос о том, почему при светской демократии мусульманским мужчинам разрешается многожёнство, тогда как индуистов и христиан за то же преследуют по закону.

Для христиан также существуют отдельные законы о разводе, который для них более сложен чем для мусульман. В 1986 году правительство Раджива Ганди под давлением консервативных мусульманских кругов приняло «Закон о защите права на развод для мусульманских женщин», который отменил принятое ранее светское решение Верховного Суда Индии и возбудил недовольство многих индусов, которые в результате стали сторонниками хиндутвы. Новый закон, находясь в согласии с шариатом, отказывал в праве на получение алиментов даже самым бедным разведённым мусульманским женщинам.

Хиндутва, по мнению своих сторонников, выступает за свободу практиковать различные верования и обычаи. Многие её приверженцы также полагают, что в светском демократическом обществе должны существовать одинаковые законы для всех религий, и именно по этой причине выступают за принятие общих гражданских законов.

Необходимо также провести разницу в понимании термина «секуляризм» в западном и индийском контексте. Секуляризм в западном понимании подразумевает «отделение церкви от государства», а в Индии означает «одинаковое уважение ко всем религиям».

Одной из целей, преследуемой организациями хиндутвы в современной Индии является борьба за возвращение и восстановление индуистских архитектурных памятников, захваченных или разрушенных в период иностранного вторжения в Индию. В частности, приверженцы хиндутвы требуют восстановления храмов, являющихся спорными историческими памятниками.

Узурпация индуистских архитектурных монументов мусульманами и христианами, вдохновляемых своими лидерами, продолжается и по сей день. Во время своего визита в Индию, папа Иоанн Павел II призвал к обращению в христианство всей Азии, подобно тому как это было сделано ранее в Европе и Африке.

Группы хиндутвы практически единодушно поддерживают еврейское государство Израиль, включая самого Саваркара, выступившего в поддержку Израиля во время его создания в конце 1940-х годов. «Раштрия сваямсевак сангх» занимает произраильскую позицию. Во время визита в Индию в 2003 году израильского премьер-министра Ариэля Шарона, Сангх активно выступил в поддержку его политического курса.

Взгляд на историю Индии

См. также: Коренные арии и Индоарийские миграции

Большинство приверженцев хиндутвы отвергают научную гипотезу о индоарийской миграции в Индию, а многие из них принимают альтернативную маргинальную теорию исхода из Индии. Хотя теория о арийском вторжении в Индию принимается большинством учёных, она вызывает много дебатов в Индии, как среди учёных, так и в политических кругах. Некоторые известные деятели, принимающие активное участие в дебатах по этой теме, это Сита Рам Гоэл, Ромила Тхапар, Ирфан Хабиб и Арун Шоури.

В истории Индии было много народных героев, которые противостояли агрессии извне, к ним прежде всего принадлежат Ахильябаи Холкар, Притхвирадж, и в особенности Шиваджи. Индуистские националисты рассматривают их как пример защитников Индии и индуизма и считают, что каждый индус должен стремится быть как они. Некоторые организации, такие как «Шив сена», назвали себя именами этих царей и следуют их идеологии.

Обвинения в фашизме и другая критика

Многие индийские марксистские социологи характеризуют движение хиндутвы как фашистское, в своей идеологии и классовой поддержке выступающее за однородное большинство и культурную гегемонию. Приверженцы хиндутвы, в свою очередь, указывают на подобные мнения как на крайне левацкие. Менее радикальные противники хиндутвы не основывают свою критику на обвинениях в фашизме, но поднимают вопросы, связанные с отношением хиндутвы к не-индусам и секуляризму.

Марксистские критики для описания идеологии «Сангх паривара» используют такие политические эпитеты как «индийский фашизм» и «индуистский фашизм». Например, марксистский социолог Прабхат Патнаик писал, что движение хиндутва является «классически фашистским в классовой поддержке, методах и программе». Патниак базирует свои аргументы на следующих «ингредиентах» классического фашизма, присутствующих в хиндутве: попытка создать объединённое, однородное большинство под именем индусов; чувство обиженности против прошлой несправедливости; чувство культурного превосходства и соответствующая ему интерпретация истории; отвержение рациональных аргументов против подобной интерпретации; призыв к большинству, основанный на расовом признаке.

Сравнение хиндутвы с фашизмом порицается таким автором как Конрад Эльст, который утверждает, что идеология хиндутвы не соответствует ни одной из характеристик фашистских идеологий. Утверждения о том, что такие общественные организации хиндутвы, как «Раштрия сваямсевак сангх» являются фашистскими, оспаривается также учёным Винсентом Кундукулам.

Четан Бхатт и Парита Мукта отвергают отождествление хиндутвы с фашизмом по причине того, что хиндутва проповедует культурный, а не расовый национализм, а также потому, что она обладает «ярким индийским» характером, а «„Раштрия сваямсевак сангх“ полностью неприемлет завоевание государственной власти, отдавая предпочтение культурной работе в гражданском обществе». Они описывают хиндутву как одну из форм «революционного консерватизма» или «этнического абсолютизма».

Лауреат Нобелевской премии В. С. Найпол также отвергает обвинения в фашизме в адрес хиндутвы и приветствует её популярность, считая что деятельность движения направлена на возрождение индийской цивилизации.

Литература

• Andersen, Walter K., ‘Bharatiya Janata Party: Searching for the Hindu Nationalist Face’, In The New Politics of the Right: Neo-Populist Parties and Movements in Established Democracies, ed. Hans-Georg Betz and Stefan Immerfall (New York: St. Martin’s Press, 1998), pp. 219–232. (ISBN 0-312-21134-1 ISBN 0-312-21338-7)
• Banerjee, Partha, In the Belly of the Beast: The Hindu Supremacist RSS and BJP of India (Delhi: Ajanta, 1998). (ISBN 81-202-0504-9)
• Bhatt Chetan, Hindu Nationalism: Origins, Ideologies and Modern Myths, Berg Publishers (2001), ISBN 1-85973-348-4.
• Elst, Koenraad: The Saffron Swastika. The Notion of «Hindu Fascism». New Delhi: Voice of India, 2001, 2 Vols., ISBN 81-85990-69-7 [www.indiastar.com/rameshrao.html], [www.asianetglobal.com:8080/asianet/2004/news/detailedstory.jsp?catId=10&newsId=2]
• Elst, Koenraad: Decolonizing the Hindu Mind. Ideological Development of Hindu Revivalism. Rupa, Delhi 2001.
• Embree, Ainslie T. , ‘The Function of the Rashtriya Swayamsevak Sangh: To Define the Hindu Nation’, in Accounting for Fundamentalisms, The Fundamentalism Project 4, ed. Martin E. Marty and R. Scott Appleby (Chicago: The University of Chicago Press, 1994), pp. 617–652. (ISBN 0-226-50885-4)
• Goel, Sita Ram: [www.voi.org/books/pipp/index.html Perversion of India’s Political Parlance.] Voice of India, Delhi 1984.
• Goel, Sita Ram (editor): Time for Stock Taking. Whither Sangh Parivar? 1996.
• Gold, Daniel, 'Organized Hinduisms: From Vedic Truths to Hindu Nation' in: Fundamentalisms Observed The Fundamentalism Project vol. 4, eds. M. E. Marty, R. S. Appleby, University Of Chicago Press (1994), ISBN 978-0-226-50878-8, pp. 531–593.
• Meyer, Birgit & Annelies Moors (2006), [books.google.com/books?id=bU7eHrQyHsUC Religion, media, and the public sphere], Indiana University Press, ISBN 0253346533, <books.google.com/books?id=bU7eHrQyHsUC>
• Ruthven, Malise, Fundamentalism: A Very Short Introduction, Oxford University Press, USA (2007), ISBN 978-0-19-921270-5.
• Savarkar, Vinayak Damodar: Hindutva Bharati Sahitya Sadan, Delhi 1989 (1923).
• Sharma, Jyotirmay, Hindutva: Exploring the Idea of Hindu Nationalism, Penguin Global (2004), ISBN 0-670-04990-5.
• Shourie, Arun: A Secular Agenda. HarperCollins ISBN 81-7223-258-6
• Smith, David James, Hinduism and Modernity, Blackwell Publishing ISBN 0-631-20862-3

Ссылки

• С. Л. Бурмистров [anthropology.ru/ru/texts/burmistr/east07_10.html К вопросу об определении понятий «hindutva» и «asmita» в идеологии современной Индии]

Отрывок, характеризующий Хиндутва

Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.