Электро (космический аппарат)

«Электро»
Геостационарный Оперативный Метеорологический Спутник 1 (ГОМС-1), 11Ф652
Заказчик	Роскосмос Росгидромет
Производитель	НПП ВНИИЭМ
Задачи	Гидрометеорология
Спутник	Земли
Запуск	31 октября 1994 14:30:56 GMT
Ракета-носитель	Протон-К/Блок ДМ
Стартовая площадка	Байконур, Площадка 81Л (ПУ № 23)
Длительность полёта	до сентября 1998 года
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1994-069A 1994-069A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=23327 23327]
Технические характеристики
Масса	2850 кг (ПН 700 кг)
Размеры	6,35 х 2,10 х 4,10 (14,7) м
Мощность	1500 Вт
Источники питания	ФЭП (площадь: 30 м²)
Ориентация	трехосная с ошибкой не более 2'
Срок активного существования	не менее 3 лет
Элементы орбиты
Тип орбиты	ГСО
Точка стояния	76° 50' в. д.
Наклонение	не более 0,5° (наклонение не корректирует)
Период обращения	86 164 c
Высота орбиты	35786 км
Целевая аппаратура
БТВК	Бортовой телевизионный комплекс видимого и ИК-диапазонов спектра.
Пространственное разрешение	1,25 км (видимый) 6,25 км (ИК)
Спектральная полоса	0,46-0,7 мкм (видимый) 10,5 — 12,5 мкм (ИК)

«Электро» (ГОМС) ((сокр.) Геостационарный Оперативный Метеорологический Спутник) — первый российский геостационарный спутник гидрометеорологического обеспечения. Индекс ГУКОС — 11Ф652. Работал на орбите с ноября 1994 по сентябрь 1998 года.

Спутник был создан по заданию Роскосмоса и Росгидромета, входил в состав гидрометеорологической системы «Планета-С», а также являлся частью всемирной сети метеорологического наблюдения. Международное название спутника: Elektro-1 / GOMS-1 ((сокр.) Geostationary Operational Meteorological Satellite).

Спутник выработал свой ресурс и был заменён на орбите космическим аппаратом (КА) Электро-Л.

Предназначение

Спутник должен был обеспечивать подразделения Федеральной службы России по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, а также другие ведомства оперативной гидрометеорологической информацией над своей точкой стояния 76°50' в.д.

КА «Электро» входил в состав гидрометеорологической системы «Планета-С» и предназначался для оперативного получения изображения облачности и подстилающей поверхности в оптическом и ближнем инфракрасном диапазонах спектра в радиусе 60° от своей точки стояния. Также, «Электро» получал изображения снежных и ледяных полей, данные о температуре и влажности воздуха, а также температуре морской поверхности и облаков. Кроме того, другими задачами КА «Электро» являлись:

• проведение непрерывных наблюдений за динамикой атмосферных процессов;
• обнаружение опасных явлений природы в почти-реальном времени;
• определение скорости и направления ветра в разных частях земной атмосферы;
• получение информации о потоках частиц солнечного и галактического происхождения, электромагнитного, ультрафиолетового и рентгеновского излучения Солнца, а также вариаций вектора магнитного поля Земли;
• сбор гидрометеорологических и других данных с российских и иностранных наземных платформ сбора информации;
• обмен между наземными центрами первичными и обработанными данными метео- и природноресурсных космических систем;
• доведение гидрометеорологической информации до российских и иностранных потребителей.

История создания

После успешной демонстрации возможностей первыми метеорологическими спутниками TIROS Operational System и Applications Technology Satellites (ATS-1 и ATS-3), стало ясно что наилучшие результаты могут быть достигнуты только при использовании глобальной спутниковой метеорологической сети.

Координационная группа по метеорологическим спутникам (КГМС) (англ. Coordination Group for Meteorological Satellites ) появилась на свет 19 сентября 1972 года, когда представители Европейской организации космических исследований, Японии, Соединенных Штатов Америки, а также наблюдатели от Всемирной метеорологической Организация (ВМО) и Объединенного центра планирования глобальной программы исследований атмосферы (англ. Joint Planning Staff for the Global Atmosphere Research Programme) встретились в Вашингтоне, чтобы обсудить вопросы совместимости геостационарных метеорологических спутников. Кроме того, позднее в зону ответственности КГМС были добавлены и спутники на полярных орбитах.

Принципы КГМС подразумевают, что информация со спутников находящихся в сети распространяется на добровольной и безвозмездной основе. Первые спутники вошедшие в глобальную метеорологическую сеть GOES были запущены США в 1977 г. За ними последовали спутники ЕКА (Meteosat) и Японии (Himawari (GMS)).

Хотя СССР присоединился к КГМС только в январе 1973 года, уже 16 декабря 1972 года был издан указ о развитии метеорологической системы третьего поколения, которая позже должна была стать частью глобальной сети. Будущая система, «Планета-С», должна была состоять из КА Метеор-3 на полярных орбитах и трёх КА «Электро» на ГСО, расположенных на удалении 90° друг от друга (14° з.д., 76° в.д. и 166° в.д.). Общее проектирование «Планеты-С» было завершено в 1979 году, с защитой проекта в мае 1980 года.

Геостационарный компонент системы, КА «Электро», было поручено разрабатывать НПП ВНИИЭМ. Хотя, согласно первоначальным планам, первый из КА «Электро» должен был быть запущен в 1982 году, последовали различные задержки. В период 1983—1987 проект столкнулся с огромными трудностями технического и экономического характера, и первый тестовый макет спутника был завершён только в 1989 году. Основными техническими проблемами являлись создание математического обеспечения для бортовых ЭВМ, а также создание 3-осной системы ориентации. Кроме того, не хватало денег на разработку. Всё это привело к многолетней задержке первого запуска «Электро» и за время разработки умерли два главных конструктора — Андроник Иосифьян и Владимир Адасько.

КА «Электро» был запущен 31 октября 1994 года с 12-летним опозданием.

Устройство КА

Конструктивно КА «Электро» был разделён на три части. Часть спутника, которая традиционно называется спутниковой платформой, состояла из служебного и обеспечивающего комплексов. Аппаратура, традиционно относящаяся к модулю полезной нагрузки находилась в специальном комплексе.

Специальный комплекс

В состав аппаратуры специального комплекса входили следующие системы:

Бортовая аппаратура специального комплекса КА «Электро»
Прибор	Характеристики
Бортовой телевизионный комплекс видимого и ИК-диапазонов спектра (БТВК)	— диапазоны спектральных каналов: 0.46 — 0.7 мкм (видимый) и 10.5 — 12.5 мкм (ИК).  — пространственное разрешение на местности: 1,25 км (в видимом диапазоне), 6.25 км (в ИК-диапазоне)
Радиационно-магнитометрические системы	— плотности потоков электронов с энергиями выше пороговых значений 0.04, 0.17, 0.7, 1.7 МэВ;  — плотности потоков протонов с энергиями выше пороговых значений 0.5, 40, 60, 90.0 МэВ;  — плотности потоков альфа-частиц с энергиями 5-12 МэВ;  — плотности потоков галактических космических лучей с энергией выше 600 МэВ;  — плотности потока рентгеновского излучения Солнца в энергетическом интервале 3-8 кэВ;  — интенсивности ультрафиолетового излучения Солнца с длинами волн : менее 130 нм, 0.3-2.5 нм, 0.3-12 нм и 121.6 нм;  — величины составляющих вектора магнитной индукции по трем взаимно-перпендикулярным направлениям (X,Y,Z).
Бортовой радиотехнический комплекс передачи телевизионной и геофизической информации	— передача телевизионной и гелиогеофизической информации (скорость до 2.56 Мбит/с);  — передача и ретрансляция потоков данных со скоростью до 960 кбит/с);  — передача и сбор потоков данных до 60 кбит/с);  — сбор данных с платформ сбора данных (ПСД) со скоростью до 100 бит/с с каждой платформы;  — передача (ретрансляция) аналоговой и факсимильной информации (2400 бит/с).

Служебный и обеспечивающий комплексы

КА «Электро» стал третьим типом советских (российских) геостационарных спутников, оснащенных бортовой управляющей системой с БЦВМ (после спутников производства НПО ПМ построенных на платформе КАУР-4 — «Альтаир» и «Гейзер»). Благодаря наличию БЦВМ, программа научных исследования программировалась на 18 дней вперед, после чего КА каждый час производил передачу отснятых телевизионных материалов на центры приёма на Земле. Таким же образом программировалась коррекция орбиты по долготе.

Космический аппарат был оснащен 3-осной системой ориентации, что было в тот момент большим достижением: для стационарных метеоспутников 3-осная система ориентации была реализована впервые лишь на американском КА 2-го поколения GOES-8, запущенном в апреле 1994 г., то есть всего лишь на полгода раньше. Система ориентации КА «Электро» обеспечивала точность ориентации 2' по крену и тангажу и 5' по рысканью и точность стабилизации 0.001 град/сек.

Коррекция орбиты спутника проводилась только по долготе, но не по широте. В связи с этим, спутник был выведен на орбиту с начальным наклонением 1°18’31", которое по законам орбитальной динамики уменьшилось за полтора-два года до нуля, а затем опять начало расти. Таким образом, в течение всего срока эксплуатации КА (3 года), наклонение оставалось приемлемым.

Наземный комплекс управления КА «Электро» состоял из Центра управления полетом космических аппаратов научного и народно-хозяйственного значения (ЦУП «Рокот», Москва), а также четыре Отдельных командно-измерительных комплекса (ОКИК) Военно Космических Сил России: ОКИК-4 (Енисейск), ОКИК-9 (Красное Село/С.Петербург), ОКИК-13 (Улан-Удэ), ОКИК-20 (Солнечный/Комсомольск-на-Амуре).

Эксплуатация

Сразу после запуска, КА испытывал определённые проблемы с системой ориентации. К 1 февраля 1995 года эти проблемы были решены и после начальной фазы тестирования КА «Электро» был признан годным к эксплуатации в Восточном полушарии. В июне 1996 года КА начал ретрансляцию изображения в инфракрасном диапазоне. В то же время, изображение в видимом диапазоне не передавалось заказчикам из-за проблем с сенсорами БТВК.

К 1998 году аппарат всё еще не был полностью работоспособен и, в результате переговоров между Россией и EUMETSAT, в 1998 году было решено перевести КА «Meteosat-5» в точку 63º в.д. для покрытия Восточного полушария.

В течение всей жизни КА «Электро» не был в состоянии обеспечить постоянного оперативного обслуживания и его миссия была полностью прекращена в ноябре 2000 года (КГМС считал его неработоспособным уже с сентября 1998 года).

См. также

• Метеорологический спутник
• Список космических запусков России в 1994 году

Ссылки

• [www.vniiem.ru/ru/ Сайт ФГУП «НПП ВНИИЭМ»]. [www.webcitation.org/676IMyFv2 Архивировано из первоисточника 22 апреля 2012].
• [planet.rssi.ru/index1.html Сайт ГУ «НИЦ „Планета“]. [www.webcitation.org/66hadnFc2 Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
• [www.cgms-info.org/ Сайт Координационной группы по метеорологическим спутникам (КГМС) (Coordination Group for Meteorological Satellites)] (english). [www.webcitation.org/67JRCJSzW Архивировано из первоисточника 30 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Электро (космический аппарат)

– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…