Каберов, Игорь Александрович

Игорь Александрович Каберов
Дата рождения	25 апреля 1917(1917-04-25)
Место рождения	деревня Никулинское Вологодская губерния (ныне Вологодский район Вологодская область)
Дата смерти	2 октября 1995(1995-10-02) (78 лет)
Место смерти	Вологда, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВВС
Годы службы	1939—1960
Звание	гвардии полковник
Часть	61-я ИАБ Балтийского флота
Награды и премии

Ка́беров, И́горь Алекса́ндрович (25 апреля 1917 — 2 октября 1995) — лётчик-истребитель, Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны. Автор книги «В прицеле — свастика», почётный гражданин Великого Новгорода.

Биография

Игорь Александрович Каберов родился в деревне Никулинское Вологодской губернии. По окончании 7-ми классов работал слесарем на вологодском вагоноремонтном заводе. Занимался спортом под началом М. Л. Куликова. В 1938 окончил лётную школу Осоавиахима в Коктебеле, затем работал инструктором в новгородском аэроклубе.

С 1939 в ВМФ, в 1940 окончил Ейское военно-морское авиационное училище. С июня 1941 на фронте. Первую воздушную победу одержал 4 августа 1941, сбив вражеский Me-109, в том же месяце пытался таранить на И-16 вражеский Ju-88, но безуспешно, впрочем, сумел посадить свой самолёт. С 21 августа пересел на ЛаГГ-3.

В сентябре 1941 участвовал в напряжённых боях под Ленинградом, порой совершая за день по 6-7 боевых вылетов. Совместно с Героем Советского Союза Г. Д. Костылёвым участвовал в воздушных боях над линкором «Марат».

2 ноября звено, в которое входили Костылёв и Каберов, перехватило в районе острова Соммерс и уничтожило финский СБ (бомбардировщик советского производства, доставшийся Финляндии как трофей). Позже, летая вместе с Каберовым, он по ошибке сбил свой истребитель И-153, управляемый начальником штаба подполковником Бискупом, который по счастливой случайности остался жив — лётчики по привычке приняли его за финского лётчика.

17 мая Костылёв снова совместно с Каберовым сбил 2 мессершмита, которыми управляли немецкие асы Герхард Лаутеншпагер (31 победа) и лейтенант Осси Унтерлерхнер (27 побед).

24 июля 1943 Каберову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 854). На этот момент он успел совершить 397 боевых вылетов, 92 воздушных боя, сбил лично 8 и в группе 18 самолётов противника. К концу войны И. А. Каберов совершил 476 боевых вылетов, сбил лично 10 самолетов противника. С 10.07.43 г. откомандирован в распоряжение наркома ВМФ. Лётчик-инструктор в ВМАУ.

После войны служил в авиации ВМФ. В 1952 году окончил Краснознамённую Военно-воздушную академию. C 1960 в запасе. Работал на заводе, затем начальником новгородского аэропорта, начальником областного авиаспортивного клуба. Вёл активную работу с молодёжью, являлся депутатом городского Совета.

Награды

• Награждён медалью «Золотая Звезда», двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1 степени, орденом Красной Звезды, медалями.

Память

• 25 ноября 1989 Игорь Александрович Каберов стал почётным гражданином Великого Новгорода. Его именем названа одна из улиц города. В школе № 28 в 1998 году был открыт музей его имени. В июне 2009 года он был переведён в гимназию № 4 (школа № 32), где и находится по сей день.
• Каберов стал прототипом одного из персонажей книги Николая Чуковского «Балтийское небо» — Кабанкова.

Сочинения

• [archive.is/20121221135029/victory.mil.ru/lib/books/memo/kaberov_ia/index.html В прицеле — свастика. — 2-е изд., доп. — Л.: Лениздат, 1983].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=448 Каберов, Игорь Александрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1131 Герои Страны. Костылев Георгий Дмитриевич].
• [www.3giap.ru/kostylev.html История 3-го ГИАП: Игорь Александрович Каберов].
• [vologda-oblast.ru/o_regione/izvestnye_vologzhane/zashchitniki-otechestva/geroi-sssr/291429/ Вологжане — Герои СССР].
• [www.booksite.ru/war1941-1945/5_44.html Каберов Игорь Александрович]. Сайт [www.booksite.ru/ "Вологодская областная библиотека им. И.В. Бабушкина"].

Отрывок, характеризующий Каберов, Игорь Александрович

– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.