Каллен, Уильям

Уильям Каллен

Уильям Каллен (Куллен, англ. William Cullen; 15 апреля 1710 — 5 февраля 1790) — английский врач.

Изучал медицину в Эдинбурге. Ученик крупного шотландского анатома Александра Монро-младшего, который заведовал кафедрой анатомии, доставшейся ему по наследству от его отца Александра Монро.

Профессор в Глазго, затем в Эдинбурге, преподавал химию, фармакологию, теоретическую и практическую медицину. Каллен играет важную роль в истории медицинских доктрин, главным образом своей критикой господствовавших до него учений Бурхаве и Сталя. Исходная точка учения Каллена, что причины всех страданий лежат в нервной системе, содержащей особое жидкое начало (Fluidum). Болезни обусловливаются усиленным или ослабленным движением Fluidi. Учение Каллена было так же недолговечно, как и многие предшествовавшие ему, но главная заслуга его в остроумной критике предшествовавших теорий. Произведения Каллена пользовались чрезвычайным вниманием в своё время, что видно из их многочисленных изданий и переводов (с английского) на немецкий, французский, итальянский и латинский языки. Важнейшим из них считаются четырёхтомные «First Lines of the Practice of Physic, for the use of students» (начиная с 1777), выдержавшие 5 изданий и бесчисленное множество переводов. Имя Каллена до некоторой степени связано с гомеопатией, так как Ганеман, переводя его фармакологию, впервые натолкнулся на мысль о законе подобий.

До Каллена наперстянка (Digitalis) считалась мочегонным средством и назначалась в форме настоя. Он впервые обнаружил её замедляющее действие на сердечные сокращения.

Литература

• Куллен, Вильям // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Каллен, Уильям

Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]