Карачарово (Муром)
| Карачарово | |
| Город: | |
|---|---|
| Первое упоминание: |
XII век |
| Дата основания: |
неизвестна |
| Координаты: |
55°32′41″ с. ш. 42°05′01″ в. д. / 55.54472° с. ш. 42.08361° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.54472&mlon=42.08361&zoom=15 (O)] (Я) |
| Прежний статус: |
село |
| Почтовые индексы: |
602252, 602256, 602257, 602267 |
| Телефонные коды: |
+7 (49234) |
Карача́рово — микрорайон города Мурома Владимирской области, ранее село на южной окраине Мурома.
История
По преданию, в селе родился один из известных русских богатырей — Илья Муромец, канонизированный Русской православной церковью — преподобный Илия Печерский, инок Киево-Печерской Лавры, где находятся его мощи.
Во второй половине XVIII века село Карачарово «с людьми и со крестьяны» принадлежало жене графа А. К. Разумовского Варваре Петровне, урождённой графине Шереметевой.
До революции являлось селом — центром Карачаровской волости Муромского уезда. Население в 1859 году — 2 673[1] чел., в 1897 году — 2 134[2] чел.
1 января 1993 года в день памяти Ильи Муромского в Карачарове была открыта церковь Гурия, Самона и Авива. Для неё потомки Ильи на свои деньги заказали икону преподобного Ильи Муромца и вставили в неё ковчежец с частицей мощей богатыря, переданный в своё время Киево-Печерской лаврой[3].
Также с 1852 года в муромском имении «Красная гора» долгие годы проживал Алексей Сергеевич Уваров, на землях которого им была открыта и исследована знаменитая Карачаровская стоянка древнекаменного века, что подтвердило гипотезу об обитаемости центра России в палеолите.
К электросети село было подключено в 1934 году[4].
В селе Карачарово родился Герой Советского Союза Алексей Кукин.
Топонимика района
В советское время, после присоединения Карачарова к городу Мурому все улицы были переименовны. История сохранила часть исконных названий.
- Улицы
- Афон — ныне Грибоедова.
- Крестец (названа за расположение между церквями), или — Красная задворка (здесь за дворами на отшибе жили нищие) — ныне Красный Октябрь.
- Бутырка (стоящее на отшибе жилье) — ныне Красный Октябрь.
- Троицкая (по Свято-Троицкому храму) — ныне Мира.
- Гурьевская (по храму Гурия, Самона и Авива) — ныне Ярославского.
- Приокская — улица, на которой по преданию стояла изба Ильи Муромца. Ныне на том месте установлена мемориальная доска.
Напишите отзыв о статье "Карачарово (Муром)"
Примечания
- ↑ «Владимирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 года»
- ↑ [oldbooks.ax3.net/BookLibrary/06000-Vladimirskaya-gub/1901-1904.-Vladimirskaya-guberniya-pervaya-vseobschaya-perepis-naseleniya-1897.-Tetrad-1-i-2.html Владимирская губерния, первая всеобщая перепись населения 1897.]. [www.webcitation.org/65qDLiilU Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
- ↑ [www.vokrugsveta.ru/publishing/vs/archives/?item_id=1322 Страсти по Илье] Журнал «Вокруг света». № 1 (2640). Январь 1994
- ↑ Зиновьев А, Егоров Н. [protos7.ru/SvetPDF/MenuSvetPDF.htm Свет над Владимирским краем]. — Владимир, 1971.
Отрывок, характеризующий Карачарово (Муром)
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
