Руэслоттен, Кари
| Кари Руэслоттен | |
| Полное имя |
Kari Rueslåtten |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Годы активности |
с 1992 |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Сотрудничество | |
| Лейблы | |
| [www.karirueslatten.com irueslatten.com] | |
Ка́ри Ру́эслоттен[1] (Kari Rueslåtten, родилась 3 октября 1973) — норвежская певица, участвовавшая в дум-металической группе The 3rd and the Mortal, а затем выступавшая сольно.
Содержание
История
Уже с 14-ти лет Кари Руэслоттен стала изучать технику классического вокала, а в 16 она организовала первую рок-группу.
В 1993 году Кари и пятеро её друзей организовали группу The 3rd and the Mortal, игравшую атмосферный дум-метал. Кари участвовала в записи двух релизов группы — мини-альбома Sorrow и дебютного полноформатного альбома Tears Laid in Earth. В 1994 год Кари ушла из коллектива и начала выступать сольно под своим именем.
В 1995 году Кари участвовала в качестве сессионной вокалистки в записи альбома Nordavind супергруппы Storm вместе с Фенризом из Darkthrone и Сатиром из Satyricon. В том же году появились её первые сольные записи, изданные ограниченным тиражом как Demo Recordings (впоследствии переизданы в конце 1997 года). После выхода Nordavind Кари заявляла, что не знала, что в окончательный вариант альбома войдут националистические и антихристианские тексты[2]:
|
Я не думаю, что я полностью отдавала себе отчет, в чем я принимала участие. Теперь я могу только сожалеть об этом. ... Я была возмущена, когда узнала, что они изменили текст, но я оказалась недостаточно сильна, чтобы сказать «Нет». Теперь я хочу, чтобы люди об этом забыли. | 
|
В марте 1996 года Кари Руэслоттен заключила контракт с норвежским отделением Sony Music, и в январе следующего года вышли дебютный полноформатный альбом Spindelsinn и одноимённый сингл. Все песни альбома были выдержаны в фолковом стиле и исполнены на норвежском языке. Spindelsinn принёс Кари несколько номинаций на норвежские музыкальные награды, в том числе за лучший женский вокал. В первые 3 месяца после выпуска альбома было продано более 5000 копий. Песни «I Мånens Favn» и «Spindelsinn» звучали на норвежском радио.
В конце 1997 года Кари Руэслоттен переехала из Тронхейма в Осло, а 5 октября 1998 года вышел новый альбом Mesmerized, на котором преобладали трип-хоп, этнические мотивы и нью-эйдж. После этого Кари временно прекратила записываться и на несколько лет отправилась в Лондон, чтобы изучать звукозапись и продюсирование. Вернувшись, она подписала контракт со шведским лейблом GMR Music Group, на котором был издан экспериментальный альбом Pilot (2002), ознаменовавший окончательное смещение акцентов в сторону трип-рока. На альбоме использовались как «живые» инструменты, так и разного рода минималистические электронные эффекты и семплы. Альбом «Other People’s Stories» вышел в 2005 году и продолжил линию предыдущего полноформатника.
С конца 2005 года Кари взяла перерыв, чтобы сфокусироваться на личной жизни. В марте 2007 года у неё родилась дочь Агнес. В 2014 году она выпустила пятый студиный альбом Time to Tell[3].
Дискография
- The 3rd and the Mortal
- Sorrow (1993)
- Tears Laid in Earth (1994)
- Storm
- Nordavind (1995)
- Сольно
- Demo Recordings (1995)
- Spindelsinn (1997)
- Mesmerized (1998)
- Pilot (2002)
- Other People’s Stories (2005)
- Time to Tell (2014)
- To the North (2015)
Напишите отзыв о статье "Руэслоттен, Кари"
Примечания
- ↑ Также распространена неверная транскрипция Руэслаттен
- ↑ [members.tripod.com/~black_metal/satyricon/storm2.html Кари и Сатир говорят о проекте Storm]
- ↑ [www.frontview-magazine.be/en/news/kari-rueslatten-released-new-album-time-to-tell#.U2oYTfl_ty0 Kari Rueslåtten released new album Time To Tell]. Front View (12 апреля 2014). Проверено 7 мая 2014.
Ссылки
- [www.karirueslatten.com Официальный сайт]
Отрывок, характеризующий Руэслоттен, Кари
– Ничего то не умеют, все перепутают.Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
