Кедири (город)
Город
Показать/скрыть карты
|
Кеди́ри (индон. Kediri) — город в Индонезии, расположенный на территории провинции Восточная Ява. Территория города выделена в самостоятельную административную единицу — муниципалитет.
Содержание
Географическое положение
Город находится в западной части провинции, в восточной части острова Ява, на берегах реки Брантас. Абсолютная высота — 93 метра над уровнем моря[1].
Кедири расположен на расстоянии приблизительно 87 километров к юго-западу от Сурабаи, административного центра провинции.
Административное деление
Территория муниципалитета подразделяется на три района (kecamatan), которые в свою очередь делятся на 46 сельских поселений (kelurahan). Общая площадь — 63,4 км².
Население
По данным официальной переписи 2010 года численность населения Кедири составляла 268 507 человек[2]. Динамика численности населения города по годам:
| 1990 | 2000 | 2010 |
|---|---|---|
| 235 333 | 244 519 | 268 507 |
Экономика и транспорт
Город является крупным центром сахарной промышленности Индонезии. Также важную роль в экономике города играют торговля продуктами сельскохозяйственного производства и лёгкая промышленность[3]. Ближайший аэропорт расположен в городе Маланг[1].
Напишите отзыв о статье "Кедири (город)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.fallingrain.com/world/ID/08/Kediri.html Kediri, Indonesia Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ [www.citypopulation.de/Indonesia-CU.html The provinces of Indonesia as well as all cities, towns and settlements of more than 75,000 urban inhabitants] (англ.). Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ [global.britannica.com/EBchecked/topic/314084/Kediri Kediri] (англ.). Britannica Online Encyclopedia. Проверено 24 сентября 2013.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Кедири (город)
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
