Кейн, Пол
| Кейн, Пол | |
 Автопортрет (1845) | |
| Имя при рождении: |
Paul Kane |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
20 февраля 1871 (60 лет) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
 Работы на Викискладе | |
Пол Кейн (англ. Paul Kane, 3 сентября 1810 — 20 февраля 1871) — ирландско-канадский художник, знаменитый своими картинами, с изображением коренного населения канадского Запада и других коренных американцев в так называемой «стране Орегон» (регион на западе Северной Америки, объединяющий несколько северо-западных штатов США и канадской Британской Колумбии).
Биография
Кейн вырос в Торонто, рисовать учился самостоятельно, он тренировался, копируя картины западных мастеров во время путешествия по Европе. Предпринял два долгих путешествия по канадскому северо-западу в 1845 и 1846—1848 годах. Первую поездку он осуществил из Торонто в Су-Сент-Мари и назад, во время второй, заручившись поддержкой «Компании Гудзонова залива», он сумел пробраться из Торонто через Скалистые в форт Ванкувер, затем в форт Виктория и оттуда в округ Колумбия (так канадцы называли Орегон), который и стал конечной точкой его второго путешествия. Кейн документировал жизнь индейских племен, делал эскизы, а позже, по возвращению в Торонто, раскрашивал масляными красками. Работы Кейна по большей части — это полевые зарисовки, но представляющие большую ценность для этнологов. Он завершал свои произведения в студии, часто отступая от реалистичности исходных сцен в пользу драматизма.
Кейн родился в Маллоу, графстве Корк, Ирландия, в многодетной семье. Его отец служил в королевской артиллерии до 1801 года, между 1819—1822 годом вся семья перебралась в Канаду и поселилась в Йорке. В марте 1834 года, перебравшись в Кобург, в Онтарио, Кейн устроился на мебельную фабрику и уже тогда выполнил несколько портретов местных деятелей, включая портрет шерифа и жены своего работодателя. В 1836 он переехал в Детройт, где в то время проживал художник Джеймс Боуман, с которым они уже встречались в Йорке. Именно Боуман убедил Кейна поехать учиться в Европу. Они собирались поехать вместе, но Кейн постоянно откладывал поездку в виду нехватки средств. Через некоторое время Боуман женился и уже не мог оставить семью. Следующие пять лет Кейн провел странствуя по Среднему Западу Америки в качестве бродячего портретиста и добрался до Нового Орлеана.
В 1841 из Нового Орлана художник уплыл на корабле в Марсель, не имея средств для обучения в художественной школе, он странствовал по Европе около двух лет, посещая музеи и копируя работы старых мастеров. До 1842 года он был в Италии, затем перебрался в Париж, оттуда в Лондон и познакомился там с Джорджом Кетлином (George Catlin), американским живописцем, рисовавшим жизнь и быт индейских племен. Кетлин тогда ездил по Европе, распространяя свою книгу «Нравы, обычаи и условия североамериканских индейцев» (Manners, Customs and Conditions of the North American Indians). Кетлин читал лекции в египетском зале на Пикадилли, где он также выставил несколько своих работ. В своей книге Кетлин утверждал, что культура американских индейцев на гране исчезновения и должна быть задокументирована прежде чем кануть в небытие.
Кейн посчитал аргументы убедительными и решил присоединиться к перспективной работе, столь важной для истории. Он вернулся в Америку в 1843, основал в Мобиле, штат Алабама, студию и работал портретистом до тех пор пока не расплатился с долгами. В 1844 году он вернулся в Торонто и сразу же стал готовиться к своему первому большому путешествию.
За время двух странствий Кейн выполнил около 700 эскизов и более сотни живописных работ масляными красками, он работал карандашом, акварелью и маслом. Он привез из своих поездок богатую коллекцию артефактов — масок, трубок и других ремесленных изделий. В живописи он уделял особенное внимание реалистичности изображения деталей, но часто привносил исторические неточности в свои произведения. Одна из самых известных его работ «Женщина с ребёнком», в которой он соединил зарисовку ребёнка племени чинук и поздний потрет женщины племени каулиц.
Галерея изображений
- Kane Lodge.jpg
- Kane Encampment.jpg
- Kane Winter Scene.jpg
- PaulKane-HuntingFish-ROM.jpg
Индейцы меномини охотятся на лосося при свете факела на реке Фокс.
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Paul Kane (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Напишите отзыв о статье "Кейн, Пол"
Отрывок, характеризующий Кейн, Пол
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
