Кереметь

Кереметь (Киреметь) — единая транслитерация на русский язык целого ряда терминов, используемых в культовой сфере в чувашском, марийском, эрзянском, мокшанском, удмуртском и татарском языках.

Этимология

Происхождение связывается с исламским термином «карамат», используемый для названия чудотворений, происходящих с праведными мусульманами или совершаемых ими. У капских малайцев караматом называется место захоронения мусульманского святого.

Ещё Д. Мессарош связывал возникновение названия «кереметь» с культом мусульманских святых, и хоть предположительно, но замечал, что вероятно возникновение названия могло быть связано с принятием ислама в Поволжье (сначала в Волжской Булгарии, а затем и в золото-ордынский период). Ряд исследователей проводит параллели с древним названием духа или божества некоторых народов Евразии. Так, например, у алтайцев низшие духи называются кёрмёс, а у телеутов существует дух-покровитель дома, именуемый кюрмюш.

Кереметь у чувашей

У чувашей, придерживающихся традиционных этнических верований, кереметь (чуваш. киреме́т) выступает как главное святилище наравне с обрядом чÿк и связывается с почитанием предков.

Кереметь у чувашей символизирует связь между всеми поколениями вплоть до самых древних и отражает представления о строении мира. Для этого при образовании новой деревни с керемети материнской деревни для керемети новой деревни берётся немного земли и воды, специальными обрядами приглашаются духи предков.

Существует целая система кереметей. Так, на деревенскую кереметь или кереметь ближайшего куста деревень собирались несколько раз в году по праздникам или в дни поминовения предков. Существовала кереметь округи, на которую приходили раз в три года. Существовали керемети всего края. На такой керемети производились общее поминовение предков раз в семь лет.

Местоположение

Выбор места для керемети (чуваш. киреме́т вы́рăнĕ) определялся ландшафтом. Выбиралось возвышенное место около водного источника (ручья или речки) к западу от деревни, так как западная сторона связывается с миром мертвых. В отличие от керемети, место для учÿка (чуваш. учÿ́к вы́рăнĕ) выбиралось на возвышенном месте около родника или речки к востоку от деревни. Каждая чувашская деревня могла иметь по несколько кереметей. В то же время у нескольких соседних деревень могла быть одна главная кереметь.

Кереметь карди

Кереметь карди (чуваш. киреме́т карти́) — место совершения общественных жертвоприношений и молений на керемети. Представляет собой прямоугольную огороженную площадку с входом с западной стороны. В центре кереметь карди росло дерево или устанавливался столб (чуваш. юпа́). Если на учÿке должен был расти только дуб, то в центре керемети было любое дерево, кроме дуба. При отсутствии дерева устанавливался столб. Если на учÿке столб должен был устанавливаться комлевой частью вниз, то на керемети столб устанавливался комлевой частью вверх, как и намогильные столбы из липы на кладбищах некрещённых чувашей.

Если в кереметь карди было три входа, то с западного входа входили мăчавăр или кĕлĕ пуçĕ, старейшины деревни, мужчины и женщины; с северного входа в кереметь вносили жертвенное животное; с южного входа в кереметь заносили холодную воду.

Обряд

Во время обряда участники читают молитвы, обращённые к предкам. При проведении обряда используется пиво, изготовляемое в домашних условиях. Жертвенное животное (обычно баран) убивают, надрезав аорту. Сваренное в котле мясо съедают, а шкуру животного вешают на дерево. Еду и шкуру животного с керемети уносить запрещалось.

Кереметь у татар

У кряшен киреметью назывался обычай жертвоприношения, широко практиковавшийся в XIX веке.

Кереметь у марийцев

Культ почитания керемети у марийцев схож с чувашским:

У нас около большой Ронги было две священные рощи. Вот туда наши дети и родители и ходили молиться… Туда никогда не ходили женщины и чужие. Говорили, что если Он не захочет их допустить, то они заболеют и не вылечатся. И ходили туда только мужчины, чтобы Он дождя послал или чем нибудь помогал, если надо… В каждой деревне был один кереметь. В священной роще у него было одно дерево — береза или дуб.

Так же как и у чувашей, марийцы употребляли слово «кереметь» в разных значениях — это мог быть и злой дух, предок-прародитель, а также антипод Кугу-Юмо — верховного бога.

Примечательно, что места поклонения народным божествам и кереметям были разные, в первых даже имя того или иного кереметя произносить было нельзя

Культ Керемети носил у марийцев наиболее устойчивый характер, даже с приходом Советской власти он не исчез:

В начале тридцатых годов сюда пришли колхозы организовывать. Один приехал из города на Кувербу, сел председателем. Из дороги из Кувербы на Пижму у марийцев была священная роща. Вот председатель этот говорит:

— Мешает для обработки земли, срубите её (рощу). А дело на собрании было. Мужики молчат, а председатель показывает пальцем:
— Ты, ты и ты — рубить пойдёте!

Мужики стоят не возражают, но никто не выполняет. Потом месяц что ли прошел, он других назначает. Опять никто не выполняет. Это как же — кереметь рубить! Так он все приказывал, но никто не выполнял — рощу никто не шёл рубить. Она до сих пор цела. (Записано в 1991 г.)

Кереметь у удмуртов

Слово удм. Керемет у удмуртов имело два значения — либо это имя отрицательного божества (Шайтан), либо название священной молитвенной рощи.

Кереметь и православное миссионерство

Православные миссионеры определяли «кереметь», исходя из целей миссионерской деятельности и православного мировоззрения. В периоды насильственной христианизации поволжских народов керемети подвергались уничтожению, чаще всего путём сожжения.

Православные миссионеры связывали культ киремети с поклонением татар и язычников-инородцев злым духам предков, требующих жертвоприношений.

Кереметь и советский атеизм

В советское время керемети уничтожались при хозяйственном освоении земель у деревень.

Во время войны, в сороковые годы, возле деревни Асхва Канашского района стали строить аэродром. Но посреди поля на керемет вырăнĕ стояло дерево, которое местные жители наотрез отказались сносить. Тогда для этих целей наняли татарина. Тот на бульдозере снёс дерево, но его в этот момент парализовало. Он прожил около месяца, а потом умер.

— [kot-bayun.ru/_slovarik/keremet.html Кереметь // Сайт «Сказки народов мира»]

Кереметь и русские этнографы

Первым предположил о связи кереметей с культом предков русский этнограф В. К. Магницкий.

Заслуживает внимания и суждение В. К. Магницкого о необходимости рассматривать функционирование культа киремети у народов Поволжья в совокупности с описанием их названий и особенностей обрядовых действий, совершаемых верующими на «киреметях», что должно содействовать более детальному изучению зарождения и эволюции этого культа. Сложный, а порой противоречивый материал, собранный В. К. Магницким о чувашских киреметях, позволил ему сделать предположение об их происхождении от культа предков. Это нашло подтверждение в работах этнографов, исследовавших позднее также на примере киреметей слияние культа предков с почитанием мусульманских святых.

— Денисова Н. П. [xn--80ad7bbk5c.xn--p1ai/ru/node/382 Вопросы религии в трудах В. К. Магницкого] // Василий Константинович Магницкий — исследователь культуры и быта чувашей: Сб. ст. Чебоксары, 1989. С. 52.

Русский этнограф И. Н. Смирнов в своём сочинении «Восточные финны, историко-этнографический очерк», написанном в конце XIX века, называет кереметь божеством черемисов и также связывает его с культом умерших.

В статье «Волжские болгары», опубликованной в 1904 году И. Н. Смирнов отождествлял Кереметь с духом усопшего могучего предка у булгар:

Рядом с духами явлений природы древние болгары чтили духов усопших. Культ этот удержался и после принятия болгарами ислама, принявши в виде культа Керемета слегка мусульманскую окраску. У арабов Карамат означает сверхъестественную силу святого (усопшего) человека. Ощущаться эта сила могла, конечно, всего более на могилах святых, которые используются глубоким почтением и у истых мусульман. Этот культ могилы могущественного святого болгарская масса связала с отеческим культом усопших, особенно усопших, обладавших при жизни могуществом: слово Карамат получило теперь значение духа усопшего, способного карать за непочтение, духа могущественного предка и в этом значении перешло от болгар-чуваш к черемисам и вотякам.

— Смирнов И. Н. [сувары.рф/ru/node/271 Волжские булгары]

В Толковом словаре В. Даля кереметью называются дух зла у черемис и чуваш; чувашская, черемисская или вотяцкая божница, капище.

Кереметь в русской литературе

В русской литературе под кереметью часто понимаются «священные рощи», существовавшие только у марийцев. У Н. С. Лескова в рассказе «Очарованный странник» написано, что керемети в чувашской мифологии — это добрые духи, живущие в деревьях.

См. также

• Культ предков
• Культ предков в чувашской мифологии

Ссылки

• [www.unn.ru/rus/f9/old/fond/index.html Фольклорный фонд им. проф. В. Н. Морохина]
• [ru.chuvash.org/e/d0add182d0b8d0bcd0bed0bbd0bed0b3d0b8d187d0b5d181d0bad0b8d0b920d181d0bbd0bed0b2d0b0d180d18c20d187d183d0b2d0b0d188d181d0bad0bed0b3d0be20d18fd0b7d18bd0bad0b02028d09a29 Этимологический словарь чувашского языка // Киремет Керемет]
• [сувары.рф/ru/node/271 Смирнов И. Н. Волжские болгары]
• Енькка Е. Родной край. Материальная и духовная культура чувашского народа XVI—XIX вв. § 4. Киремет
• [enc.cap.ru/?t=publ&lnk=577 Киремет]. Статья в Чувашской энциклопедии.
• Мадуров Д. Ф. Традиционное декоративное искусство и праздники чувашей. Глава 2.4 Проблема происхождения средневековых металлических украшений марийско-чувашского Поволжья
• [nasledie.nbchr.ru/nasledie/obychai/obrjady/ Обряды, традиции и праздники]. Сайт «Культурное наследие Чувашии».

Литература

• Месарош Д. Памятники старой чувашской веры. — Чебоксары, 2000.
• Сбоев В. Чуваши в бытовом, историческом и религиозном отношениях. — М., 1865.
• Денисов П. В. Религиозные верования чуваш. — Чебоксары, 1959.
• Г.Яковлев Религиозные обряды черемис. — Казань, 1887.

Отрывок, характеризующий Кереметь

– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.