Кинематограф Западной Бенгалии
Кинематограф Западной Бенгалии (бенг. টলিউড — Толливуд). Обозначение «Толливуд» (позднее термин Толливуд (телугу టాలీవుడ్) стал обозначать кинематограф телугу) появилось в 1932 году от слияния названий центра американской киноиндустрии Голливуда и района Калькутты Толлигунга, где располагалось большинство студий Бенгалии[1]. С учётом сходства звучания слов «Толли» и «Голли» термин «Толливуд» довольно крепко вошёл в обращение в индийской культуре, особенно после того, как его стал активно применять молодёжный журнал Junior Statesman. Это стало прецедентом для именования новых центров кинематографа в других частях Индии[2].
Бенгальский кинематограф представлен такими авторитетными режиссёрами, как Сатьяджит Рай, Ритвик Гхатак и Мринал Сен[3], чьи фильмы, принадлежащие к параллельному кино, регулярно входили в программу международных кинофестивалей и получали престижные премии.
История
История бенгалоязычного кинематографа началась в 1890-х годах, когда в кинотеатрах Калькутты были показаны первые биоскопические картины. На протяжении следующего десятилетия режиссёр Хиралал Сен, вдохновлённый фильмами викторианской эпохи, создал компанию Royal Bioscope Company и открыл ряд кинотеатров в Калькутте — Star Theatre, Minerva Theatre, Classic Theatre. В 1918 году Дхирендранатх Гангули[en], при поддержке британского правительства, создал первую бенгальскую продюсерскую компанию Indo British Film Co[en]. Однако первый бенгальский полнометражный фильм, Bilwamangal, был выпущен в 1919 году компанией Madan Theatre[en]. Компания Madan Theatres также выпустила первый бенгальский звуковой фильм Jamai Shashthi (1931). Первым полнометражным звуковым фильмом был Dena Paona, вышедший 30 декабря 1931 года.
В период после обретения Индией независимости, бенгальская киноиндустрия выпустила, ставшие впоследствии классическими, фильмы: «Гражданин»[en], «Трилогия об Апу», «Музыкальная комната», «Трогательная ошибка»[en], «Под голубыми небесами»[en], «Девдас», «Богиня» и «Звезда за тёмной тучей». В частности, «Трилогия об Апу» сейчас часто входит в число величайших фильмов всех времен[4][5][6].
Наиболее известным бенгальским актёром считается Уттам Кумар[en]. В качестве его конкурента на протяжении 1960-х годов рассматривался другой бенгальский актёр — Саумитра Чаттерджи[en], снявшийся в том числе в нескольких фильмах Сатьяджита Рая. Одной из самых известных бенгальских актрис является Шармила Тагор, дебютировавшая в «Мире Апу». Утпал Датт[en] получил всемирную известность благодаря ролям в кино и театре, особенно пьесах Шекспира.
В 1980-х годах, однако, киноиндустрия Бенгалии прошла через период потрясений, наряду со снижением численности аудитории и признания критиками, перейдя от фильмов с традиционным художественным и эмоциональным уклоном к имитации всё более популярных фильмов Болливуда.
К концу 1990-х годов, с появлением нового поколения режиссёров, включающего Гаутама Гхоша[en], Апарну Сен[en], Ритупарно Гхоша[en] и Сандипа Рая[en], был выпущен ряд популярных и высоко оцененных критиками фильмов, что сигнализировало о возрождении бенгальской киноиндустрии.
Напишите отзыв о статье "Кинематограф Западной Бенгалии"
Примечания
- ↑ Sarkar, Bhaskar (2008). «The Melodramas of Globalization». Cultural Dynamics 20: 31–51. DOI:10.1177/0921374007088054.
- ↑ Prasad M. Madhava. Chapter 2: Surviving Bollywood // [books.google.co.uk/books?id=2CqERCzWn5gC&pg=PA41 Global Bollywood] / Anandam P. Kavoori. — New York: New York University Press, 2008. — P. 41–3. — ISBN 0814747981.
- ↑ K. Moti Gokulsing, K. Gokulsing, Wimal Dissanayake. Indian Popular Cinema: A Narrative of Cultural Change. — Trentham Books, 2004. — P. 138. — ISBN 978-1-85856-329-9.
- ↑ [www.bfi.org.uk/sightandsound/topten/history/1992.html The Sight & Sound Top Ten Poll: 1992]. Sight & Sound. British Film Institute.
- ↑ [www.nytimes.com/ref/movies/1000best.html The Best 1,000 Movies Ever Made] By THE FILM CRITICS OF THE NEW YORK TIMES, New York Times 2002.
- ↑ [www.time.com/time/2005/100movies/the_complete_list.html All-Time 100 Best Movies], Time, Time Inc. (12 February 2005). Проверено 19 мая 2008.
|
Это заготовка статьи о кинематографе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кинематограф Западной Бенгалии
– Это точно, – сказал казак.– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
