Кокс, Луиза

Кокс Луиза
Изображение около 1890 года
Дата рождения:	23 июня 1865(1865-06-23)
Место рождения:	Сан-Франциско, Калифорния, США
Дата смерти:	11 декабря 1945(1945-12-11) (80 лет)
Место смерти:	Уиндем, Коннектикут, США

Луиза Кокс (англ. Louise Howland King Cox; 1865—1945) — американская художница-портретистка.

Биография

Родилась 23 июня 1865 года Сан-Франциско, штат Калифорния, в семье Джеймса Кинга (англ. James King) и Анны Стотт (англ. Anna Stott). В 1870 году семья, в которой были еще две дочери (Coursen и Mary), переехала в Нью-Йорк. В 1872 году Анна Скотт подала на развод, ссылаясь на жестокое отношение к ней мужа. В ноябре этого же года Джеймс Кинг был осужден за убийство.

В 1880 году Луиза со своей старшей сестрой Coursen и младшей Mary пошли учиться в школу Lucy McGuire в городе Dover, штат Нью-Джерси. Затем она стала учиться в местной художественной школе, жила с мамой и её сестрой Полиной. С финансовой помощью тети она обучалась в Национальной академии дизайна в Нью-Йорке. Через два года оставила её и была зачислена в Лигу студентов-художников Нью-Йорка, где училась у Томаса Дьюинга. В Лиге студентов-художников Луиза Кокс встретила преподавателя Кеньона Кокса, который впоследствии стал её мужем.

С 1910 года большой семьёй, включая её мать, Луиза жила в Нью-Йорке на East 67th Street. После смерти мужа она путешествовала по миру, была в Италии и на Гавайях. С 1940 года безвыездно жила в Нью-Йорке. Умерла 11 декабря 1945 года в городе Уиндем, штат Коннектикут. Была кремирована и прах развеян.

На протяжении своей деятельности Луиза Кокс завоевала много призов, в частности, бронзовую медаль на Парижской выставке 1900 года и серебряную медаль на Панамериканской выставке (англ. Pan-American Exposition) в Буффало.

Семья

Муж — Кеньон Кокс, также художник, бывший учитель Луизы. Они познакомились 30 июня 1892 года в Белмонте, штат Массачусетс, в доме её тети — Б. М. Джонс (англ. B. M. Jones). В январе 1892 года они обручились, в апреле 1893 года у Луизы случился выкидыш, и супруги отплыли в Европу на корабле SS Maasdam с целью отдыха. Затем у них родилось трое детей — сыновья Леонард (род. 1894) и Эллин (род. 1896), а также дочь Кэролайн (род. 1898).

Труды

• Некоторые работы
• Louise Cox, May Flowers, 1911.jpg
• Louise Cox, The Rose, 1898.jpg
• Louise Howland King Cox, A Lady, in profile to the left before an 'Arts and Crafts' background, estimate 1892 or before.jpg

Ссылки

• [www.invaluable.com/artist/cox-louise-howland-q2go1m67dl Louise Howland Cox]  (англ.)
• [americanart.si.edu/collections/search/artist/?id=1027 Louise Cox]  (англ.)
• [americangallery.wordpress.com/2010/01/13/louise-howland-king-cox-1865-1945/ Louise Howland King Cox]  (англ.)
• [www.aaa.si.edu/collections/kenyon-and-louise-cox-papers-9410/more Kenyon and Louise Cox papers, 1876—1977]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Кокс, Луиза

– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.