Кордобасо

Кордобасо (исп. Cordobazo) — восстание в аргентинском городе Кордова, вдохновленное аналогичными событиями в городе Росарио, вспыхнувшее 29 мая 1969 года против диктатуры Хуана Карлоса Онганиа — так называемой «Аргентинской революции».

История

Недовольство режимом Онганиа сопровождалось постоянными забастовками. Центром антидиктаторских выступлений стала промышленная Кордова — второй по величине город страны. В середине мая 1969 года здесь началась забастовка рабочих и студентов, переросшая в 5-миллионную всеобщую национальную стачку. К бастующим присоединились члены профсоюзов.

В Кордове выступления 29 мая переросли в уличные баррикадные бои. Руководителем рабочих выступлений был профсоюзный лидер Агустин Тоско, активное участие в событиях приняла РПТ-РАН под руководством находившегося в городе Доминго Менны. Восставшие, при содействии горожан, разгромив подразделения полиции практически овладели городом. Встревоженное федеральное правительство перебросило в провинциальный центр армейские части — пехоту и воздушно-десантные войска, которые к вечеру 30 мая подавили восстание. В ходе этой операции военными применялась авиация. В упорных боях погибли десятки человек, множество ранены. Сотни активистов оказались под арестом.

См. также

• Боготасо
• Каракасо

Литература

• Строганов А. И. Новейшая история стран Латинской Америки. — М.: Высшая школа, 1995. — С. 415. — ISBN 5-06-002830-5.

Ссылки

• Светлана Ульянова. [scepsis.ru/library/id_2477.html Кордобасо]
• Сергей Казаков. [scepsis.ru/library/id_2472.html «Кордобасо» (из истории майских событий 1969 г. в Кордове)]

Отрывок, характеризующий Кордобасо

«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.