Котс, Фрэнсис
| Фрэнсис Котс | |
| англ. Francis Cotes | |
 Фрэнсис Котс. Гравюра по портрету Пьера Этьена Фальконе, 1768 | |
| Имя при рождении: |
Фрэнсис Котс |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
| Покровители: | |
Фрэнсис Котс (англ. Francis Cotes, 20 мая 1726, Лондон, Великобритания — 16 июля 1770, Ричмонд, Великобритания) — английский художник-пастелист, один из пионеров пастельной живописи, один из основателей Королевской Академии художеств в 1768 году.
Содержание
Жизнь и творчество
Родился в Лондоне, старший сын Роберта Котса, аптекаря (его младший брат Фрэнсис Сэмюэль Котс (1734—1818) также стал художником, специализирующийся на миниатюрах)[1].
Отец художника был некоторое время мэром города Голуэй в Ирландии в 1716—1717 (мэру не было ещё 21 года). Опасаясь ареста, будучи втянут в религиозное противостояние местных общин, он был вынужден переселиться в Лондон, чтобы оспорить уголовное обвинение в парламенте, здесь он и поселился в приходе Святой Марии Савойской[2]. Он был два раза женат: в 1721 году на Анне Фаулер, которая умерла на следующий год, в 1725 году он женился на Фрэнсис Линн, дочери секретаря Королевского Африканского общества. В 1726 году их старший ребёнок Фрэнсис (будущий художник), был крещён в церкви Сент-Мэри-ле-Стрэнд[2].
Котс учился у портретиста Джорджа Кнэптона (1698—1778) вплоть до создания собственной мастерской в доме своего отца на Корк-стрит в Лондоне[3]. Предполагают, что именно хорошее знакомство с химией позволило ему внести новшества в изготовление пастели. Современники высоко ценили его познания в этой области — в 1764 году Котс был приглашён Обществом художников для прочтения публичной лекции о способах фиксации пастели. Некоторые источники указывают на то, что он, возможно, даже отправился в Италию для изучения живописи, хотя нет никаких прямых доказательств этого. Возможно, Котс был знаком с Жаном Этьеном Лиотаром, приезжавшим в Лондон в 1753 году. Первые известные самостоятельные работы Котса в технике пастели относятся к 1752 году.
В 1763 году Фрэнсис Котс купил большой дом (позже, занятый другим английским художником Джорджем Ромни) на Кавендиш-сквер. Фрэнсис Котс был женат на Sarah Adderie с 1764 года. Исследования, проведенные в различных архивах, показывают, что она получила крещение в 1718 году, следовательно была значительно старше своего мужа. Она была дочерью богатого предпринимателя William Adderiey; её братья Уильям и Джон (1706—1756) также были вовлечены в крупный пивоваренный бизнес[2].
Один из самых модных портретистов своего времени, Фрэнсис Котс был у истоков создания Общества художников короля Георга III и стал его председателем в 1765 году[2]. Участвовал в его выставках с 1761 по 1768 год, а в 1767 году он получил королевский заказ на портреты королевы Шарлотты и принцессы Шарлотты, принцессы Луизы и королевы Каролины Матильды Датской (ныне в The Royal Collection). Котс был приглашён стать одним из первых членов Королевской Академии. В 1767 году король позволил Котсу создать поясную пастель королевы Шарлотты с принцессой Шарлоттой (сейчас в The Royal Collection), скорее всего, это было сделано как эскиз к полноразмерным в масле, картина была представлена на ежегодной выставке Общества. Раньше Георг III считал, что неуместно для портрета представителей королевской семьи быть выставленным публично, он даже не принимал многочисленные приглашения от Общества художников посетить ежегодную выставку. Это была весомая поддержка для Котса в соперничестве с Джошуа Рейнольдсом, который вообще решил не выставляться в этом году.
Фрэнсис Котс преподавал навыки пастели Джону Расселу, который описал методы Котса в своей книге «The Elements of Painting with Crayon»[3].
Художник умер в 1770 году в возрасте 44 лет в Ричмонде. Причиной, вероятнго, послужило отравление неким токсичным средством, использованным медиками в ходе перенесённой им за два года до этого операции. В письме от 25 ноября 1768 года он отказался от переизбрания на должность председателя Общества художников по мотивам плохого состояния здоровья[2]. Посмертная распродажа принадлежавших ему картин состоялась в Лондоне в феврале 177l года по его воле (выраженной незадолго до его смерти), основным бенефициарием которой стала его вдова.
Особенности творчества и его судьба
Поклонник пастельных рисунков Розальбы Каррьеры Котс сосредоточился на работе в пастелью и мелком (некоторые из его работ стали хорошо известны как гравюры). Позже Котс обратился к масляной живописи как средству для создания масштабных работ и получения большей оплаты. В своих самых успешных картинах, особенно начала 1760-х годов, масляная краска наносится тонко, в подражание его пастельной технике, картины пропитаны очарованием, вызывая сравнение с Алланом Рэмзи (1713—1784) и Джошуа Рейнольдсом[4]. Картины художника обладают ясностью и теплотой, обращают внимание зрителя на тщательно выписанный костюм. После 1764 года костюмы в его картинах в основном были выполнены специалистом по драпировке живописцем Питером Томсом.
Творчество художника проходило в рамках стиля рококо, но носило отпечаток академизма[3].
После смерти художника его работы перестали пользоваться спросом. Вновь интерес к его творчеству привлекла продажа на аукционе Christie’s в Лондоне за рекордные £ 457 250 ($ 717 425) 3 июля 2012 года картины «Портрет Уильяма Эрла Уэлби и его первой жены, Пенелопы, играющих в шахматы на фоне занавеса». Картина отличается не только блестящим исполнением, но и интригует небанальной трактовкой сюжета. Картина была приобретена The Mattheisen Gallery в Лондоне[2].
Галерея
- Некоторые работы Фрэнсиса Котса
- Портрет Уильяма графа Уэлби и его первой жены.jpg
- Francis Cotes - Charles Collyer as a Boy, with a Cricket Bat - Google Art Project.jpg
Портрет Charles Collyer с крикетной битой, 1766
- Francis Cotes (British - Portrait of Joseph Gulston and his Brother John Gulston - Google Art Project.jpg
Портрет Joseph и John Gulston, 1754
- Francis Cotes - The young cricketer (1768).jpg
Портрет юного игрока в крикет, 1768
- Prince Edward (1767-1820), when an infant.jpg
Атрибуция Фрэнсису Котсу. Портрет прица Эдуарда (1767-1820), впоследствии герцога Кентского
Напишите отзыв о статье "Котс, Фрэнсис"
Примечания
- ↑ [www.christies.com.cn/LotFinder/lot_details.aspx?intObjectID=4020471 Francis Cotes, R.A. (1726-1770). Portrait of Mrs. William Colquhoun of Wrotham]. Christie's (2002-26-11). Проверено 6 августа 2016.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Jeffares, Neil. [www.pastellists.com/Articles/Cotes.pdf Francis Cotes, R. A.] // Dictionary of pastellists before 1800. — London: Unicorn Press, 2006. — С. 1—12. — 758 с.
- ↑ 1 2 3 [www.christies.com/lotfinder/paintings/francis-cotes-ra-portrait-of-william-earle-5584814-details.aspx Francis Cotes, R. A. (London 1726—1770). Portrait of William Earle Welby (c. 1734—1815), of Denton, Lincolnshire and his first wife, Penelope (1737—1771), playing chess, before a draped curtain.] (англ.). Christie’s (3 July 2012). Проверено 6 августа 2016.
- ↑ Postle, Martin. [www.tate.org.uk/art/artworks/cotes-portrait-of-a-lady-n04689 Francis Cotes. Portrait of a Lady 1768] (англ.). Tate. Проверено 6 августа 2016.
Литература
- Johnson E. M. Francis Cotes: Complete Edition with a Critical Essay and a Catalogue. — Oxford: Phaidon, 1976. — 178 с. — ISBN 071481704X 9780714817040.
Ссылки
- [www.artcyclopedia.com/artists/cotes_francis.html Francis Cotes] (англ.). Artcyclopedia. Проверено 6 июня 2016.
Отрывок, характеризующий Котс, Фрэнсис
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
