Морицбург (Галле)

Замок
Морицбург нем. Moritzburg
Главный вход: ворота в Морицбург
Страна	Германия
Город	Галле
Архитектор	Конрад Пфлюгер, Андреас Гюнетр, Карл Рехорст/Генрих Квамбуш, Фуенсанто Ньето/Энрике Собехано
Строительство	1484—1503 годы

Морицбург (нем. Moritzburg) — укреплённый дворец в городе Галле, служивший резиденцией архиепископов Магдебурга. Возведённый в готическом стиле дворец является важным объектом архитектурного наследия города. С XIX века крепость является музеем. После постройки северного и западного крыльев в 2005—2008 годах и расширения выставочных площадей дворец открылся вновь как художественный музей.

История возникновения

История Морицбурга тесно связана с историей города Галле. К XIII столетию аристократы, владевшие производством соли, снизили зависимость города от магдебургских архиепископов путём покупки привилегий. В 1263 году Галле добился практически полной политической автономии.

В XV веке развивавшиеся ремесленные союзы превратились в политическую оппозицию, стремившуюся получить место в городском совете, где в те времена господствовали патриции. Оппозиция объединилась с землевладельцами и в 1479 году открыла городские ворота для вооружённых сторонников архиепископа. После краткого противостояния 14-летний архиепископ Эрнст II Саксонский переехал в Галле. Упразднение свобод города закреплено собравшимся в 1479 году ландтагом. Резолюция гласила: … возвести у или в Галле крепость для удержания города в повиновении, покорности и спокойствии.

История строительства

Строительство началось незамедлительно. В апреле 1479 года были проведены первые измерительные работы. Поиск подходящего места затруднялся плохой геологической структурой почв. Единственным возможным расположением была часть городской стены на территории бывшего еврейского кладбища в северо-западной части города. В праздничной церемонии заложения первого камня 25 мая 1484 года принял участия лично архиепископ Эрнст. Его новая резиденция была названа в честь покровителя города святого Маврикия — Морицбург.

В Морицбурге просматриваются формы поздней готики. Однако правильный поэтажный план, единый уровень первого этажа и представительский вид подчёркнуто горизонтального фасада свидетельствуют о постройке Нового времени. Морицбург соединяет понятия крепости и дворца: он объединяет жильё представительского уровня и защитное сооружение.

Первоначально строительством руководил выходец из Восточной Пруссии Петер Ханшке. Андреас Гюнтер, главный архитектор епархий Майнца и Магдебурга, в 1533 году укрепил и расширил валы, шанцы и бастионы на восточной стороне. Автором чертёжа капеллы Магдалены являлся Ульрих фон Смедеберг.

25 мая 1503 года архиепископ Эрнст въехал в это внушительное сооружение. Свою «Arx insuperabilis» (непреодолимую крепость) он финансировал преимущественно за счёт доходов от продажи соли. Как было объявлено Эрнстом на ландтаге 1507 года, строительство обошлось в более чем 150 тысяч гульденов.

Замок

Общее описание

Горизонтальная проекция здания образует практически правильный четырёхугольник со сторонами длиной около 72 и 85 м. В качестве строительного материала использовался преимущественно камень из карьеров. Перед южной, восточной и северной сторонами крепости располагается в своё время топкий ров шириной 20-25 м и глубиной 10 м. Западная сторона защищена эшелонированной системой стен, ведущей к реке Зале. Перед северной стороной находится вал, насыпанный в 1536-38 годах.

Внутренний двор, достаточно большой для проведения празднеств, шествий или рыцарских турниров, насыпан на уровне городских улиц.

Западное крыло

Западное крыло является основной и смотровой частью крепости. Кладовые верхних полуподвальных этажей сегодня используются для проведения различных выставок. По всей видимости, там располагался гарнизон. Выше располагались два этажа, в наши дни почти ставшие руинами: епископские парадные и официальные комнаты. В северной части находились жилые комнаты фюрстов и епископская библиотека. Исключительно примечательна частично сохранившаяся лестничная клетка в середине фасада двора. Дело в том, что она является одной из первых лестниц в немецкоговорящем мире, расположенной непосредственно внутри здания, а не как внешняя пристройка.

Северное крыло

В северном крыле крепости изначально располагался главный вход, который сегодня можно узнать по гербовому фризу. Этот вход был закрыт и замурован в 1616. Над подвальными этажами располагаются два этажа, где располагалась канцелярия для чиновников и архив. По случаю двухсотлетия Галльского университета в 1894 году были построены фехтовальный и спортивный залы, которые использовались для занятий физкультурой до 1990 года. Подле жилых зданий находилась капелла - пожалуй, самая сложная строительная задача в Морицбурге. Её возведение началось в 1505 году, уже после переезда архиепископа, а в 1509 году она была посвящена Марии Магдалене.

Восточная сторона

В середине восточной стороны замка находится башня над воротами, ведущими в город. Она была жилой башней с капеллой на нижнем этаже. Чтобы избежать прямого обстрела устройства ворот, въезд был построен в слегка искривлённой форме. В 1777 году для прусского гарнизона в северной части было возведено барочное здание, названное «лазарет» по своей функции. Оно было построено на фундаменте старой крепостной стены. В 1913 году юго-восточный бастион был перестроен как музей. В северо-восточной башне сегодня находится студенческий клуб «Турм», организованный в 1972 году к десятому всемирному фестивалю молодёжи в Берлине как инициатива ССНМ.

Южная сторона

Южная сторона не сохранилась в оригинальном виде. Здесь находились хозяйственные постройки, кухня, а, кроме того, квартира командира крепости и стратегические колодцы. Предполагается, что здесь могли располагаться конюшни. В высоком подвале под внутренним двором был оборудован архиепископский монетный двор. На фундаменте фахверковой хозяйственной постройки в 1901—1904 годах был восстановлен «Тальамт» Халоров. Новое здание включило в себя две роскошные залы - судебное помещение и праздничную залу. Тальамт был изначально построен в 1594—1607 годах и служил резиденцией соляных графов, суда, а также гильдии Халоров. Он располагался на Хальмаркте и был снесён в 1881 году при расширении улицы.

Отрывок, характеризующий Морицбург (Галле)

Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.