Крюков, Алексей Михайлович

Алексей Михайлович Крюков
начальник Железнодорожных войск Министерства обороны СССР
1968 — февраль 1983 года
Предшественник:	Кабанов, Павел Алексеевич
Преемник:	Макарцев, Михаил Константинович
Рождение:	5 (17) марта 1914(1914-03-17) село Посудичи Стародубский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Смерть:	10 мая 2003(2003-05-10) (89 лет) Москва, Россия
Место погребения:	Троекуровское кладбище, Москва, Россия
Образование:	Военная академия тыла и транспорта имени А. В. Хрулёва
Военная служба
Годы службы:	1938 — 1983
Принадлежность:	СССР СССР → Россия Россия
Род войск:
Звание:
Командовал:	Железнодорожные войска ВС России
Сражения:	Великая Отечественная война
Награды:	Других государств:

Алексей Михайлович Крюков (5 (17) марта 1914, с. Посудичи, Черниговская губерния, Российская империя — 10 мая 2003, Москва, Россия) — советский железнодорожный деятель. Генерал-полковник (1971). Начальник Железнодорожных войск Министерства обороны СССР (1968 — 1983).

Биография

Родился 17 марта 1914 года в селе Посудичи, ныне в Посудичском сельском поселении, Погарский район, Брянская область, Россия.

В 1931 году закончил Погарскую семилетнюю школу и решением районного отдела народного образования был направлен учителем в Троицкую начальную школу, которая находилась в селе Горица. В сентябре 1932 года приехал в Ленинград и поступил рабочим на фабрику. В том же году был зачислен и на рабфак. В 1934 году закончил рабфак и поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта.

В 1938 году, закончив четыре курса института, подал рапорт о добровольном вступлении в ряды РККА и, Приказом народного комиссара обороны, был зачислен слушателем военно-транспортной академии. В 1940 году после окончания академии был назначен инженером производственно-технической части 71-го отдельного строительно-путевого железнодорожного батальона 3-й отдельной железнодорожной бригады Особого корпуса железнодорожных войск.

С началом Великой Отечественной войны с июня 1941 года воевал в составе 71-го отдельного батальона 4-й железнодорожной бригады особого железнодорожного корпуса 6-й армии Западного фронта в должности командира железнодорожного батальона. С ноября по декабрь 1941 года участвовал в Тихвинской операции Волховского фронта, с февраля 1942 по ноябрь 1944 года - в обороне и прорыве блокады Ленинграда. Член ВКП(б) с 1942 года. Занимался восстановлением и строительством железных дорог для обеспечения Ленинградского, 3-го Прибалтийского и 3-го Украинского фронтов, а также дорог в Польше и Венгрии.

После войны продолжил службу в армии в должностях командира 7-й железнодорожной бригады, заместителя командира корпуса, заместителя начальника железнодорожных войск, начальника железнодорожных войск. С 1953 по 1955 год, по просьбе правительства Монгольской Народной Республики оказывал помощь в строительстве более чем семисоткилометровой железнодорожной магистрали от столицы МНР Улан-Батора до станции Дзамын-Удэ на монгольско-китайской границе. Был одним из организаторов и руководителей строительства БАМа.

Автор книги "Пути и тревоги: Записки военного железнодорожника".

В феврале 1983 году генерал-полковник Крюков вышел в отставку. Жил в Москве.

Умер 10 мая 2004 года, похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды

СССР

• орден Октябрьской Революции
• орден Красного Знамени (27.03.1945)
• орден Отечественной войны I степени (06.04.1985)
• орден Отечественной войны II степени (27.07.1944)
• два ордена Трудового Красного Знамени
• два ордена Красной Звезды ( в т.ч. 1953)
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени
• Медали в том числе:
  • «За боевые заслуги» (1948)
  • «За оборону Ленинграда» (1944)
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»
  • «За освоение целинных земель»
  • «За строительство Байкало-Амурской магистрали»
  • «За безупречную службу» 1-й степени

Почётные звания

• Почётный железнодорожник

Других государств

• орден «9 сентября 1944 года» (БНР)
• орден Сухэ-Батора (МНР)
• два ордена Красного Знамени (МНР)

Ссылки

• [www.biograph.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=3028:kryukovam&catid=38:veterangallery&Itemid=27 © Международный объединенный биографический центр]
• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Крюков А. М. Пути и тревоги: Записки военного железнодорожника. — Петрозаводск: Карелия, 1979. — 267 с. с ил. / Литературная запись С. С. Косовина. // Тираж 60000 экз.

Отрывок, характеризующий Крюков, Алексей Михайлович

В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.