Кубанский погром

Кубанский погром — нападение на часть территории Юго-Восточной России в начале августа 1717 года ногайцев, черкесов, адыгов и казаков-некрасовцев, живших на реке Кубань.

Участие последних было вызвано, вероятно, местью за изгнание из родных мест как участников Булавинского восстания, глубокой неприязнью к политике Петра Первого и религиозными мотивами (некрасовцы были старообрядцами).

Походом с целью захвата рабов (ясырей) для продажи на черноморских рынках руководил «салтан» (сераскир) Бахти Герай, представитель ханской династии крымских татар.

Развитие конфликта

1 августа 1717 года кубанцы расположились на реке Карай (приток Вороны).

2 августа они блокировали город-крепость Петровск, 3 августа — город Пензу, вторглись в пределы Пензенского Верхнеломовского и Керенского уездов, дойдя до города-крепости Саранск. Рассыпавшись по захваченной местности, кубанцы отрядами в 50-100 человек приступили к захвату ясырей и сожжению сел и деревень, убивая сопротивляющихся. Упорно сражались защитники Рамзайского острога, задержавшие продвижение кубанцев. Опустошив местность от города Петровска на реке Медведице до города Керенска, налетчики удалились, уведя с собой до 18 тысяч ясырей. Глубокое проникновение (около 1000 верст) кубанцев на территорию России стало возможным как благодаря внезапности нападения, так и из-за малочисленности донских казаков, пострадавших от репрессий за участие в Булавинском восстании (1707—1709).

В конце 1717 года по указу Петра I между Пензой и Саратовом было размещено четыре драгунских полка, затем начато строительство Царицынской сторожевой линии, завершение которой положило конец разбойничьим набегам на российские окраины кубанских и кочевых народов Дикого поля.

Источники

1. Пензенская энциклопедия, М., 2001, с.272
2. Чекалин Ф. Ф. К истории большого кубанского погрома в 1717 году // Пензенские губернские ведомости. 1893. № 109.

Отрывок, характеризующий Кубанский погром

– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.