Кулишер, Иосиф Михайлович

Иосиф Михайлович Кулишер
Дата рождения:	1 августа 1878(1878-08-01)
Место рождения:	Киев, Российская империя
Дата смерти:	17 ноября 1934(1934-11-17) (56 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Научная сфера:	экономика
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет

Ио́сиф Миха́йлович Ку́лишер (1 августа 1878, Киев — 17 ноября 1933 (1934?), Ленинград, похоронен на Еврейском кладбище Санкт-Петербурга) — российский экономист. Доктор экономики, профессор Петроградского университета.

Биография

Родился в семье еврея-адвоката Михаила Игнатьевича Кулишера. В 1896 с золотой медалью окончил гимназии Святой Анны в Санкт-Петербурге. Окончил в 1900 году курс на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. Учился за границей в университетах Берлина, Галле, Вены, Лейпцига, занимался в библиотеках.

Вернувшись из-за границы, выдержал магистерский экзамен. В 1905 был зачислен в состав приват-доцентов юридического факультета Санкт-Петербургского университета по кафедре политической экономии и начал читать курс истории экономического быта. С 1905 был причислен разделу торговли Министерства финансов и утверждён в чине коллежского секретаря, а в 1907 переведён на службу в Министерство финансов чиновником любых поручений с оставлением его приват-доцентом университета.

В 1908 г. защитил магистерскую диссертацию «Очерки из истории форм промышленности в Западной Европе с XIII по XVIII ст.» (официальные оппоненты на диспуте — М. И. Туган-Барановский и М. М. Ковалевский).

Наряду с университетом, с 1910 читает лекции на Высших коммерческих курсах, преобразованных впоследствии в Коммерческий институт, профессором которого становится в 1916 году. В 1915 был избран профессором Психоневрологического института. Печатался в «Русском богатстве», «Русской мысли», «Русском экономическом обозрении», «Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik» и других. Участвовал в разработке законопроектов по подоходному, промысловому и другим видам налога, внесённых в Государственную Думу России.

Похоронен на Преображенском еврейском кладбище.

Оценка научной деятельности

Автор работ по экономической истории средних веков и начального периода нового времени.

Исследования И. М. Кулишера отмечали многие известные экономисты, в том числе российский экономист М. И. Туган-Барановский и французский историк экономики Фернан Бродель. М. И. Туган-Барановский говорил о «Лекциях по истории экономического быта Западной Европы» (позже переработанных и названных «История экономического быта Западной Европы»): «Как историк хозяйства Иосиф Михайлович должен быть признан одним из самых видных среди русских экономистов. Его курс по истории экономического быта в Западной Европе, являющийся вполне самостоятельным трудом, в котором автор собрал свои многочисленные работы по истории хозяйственного развития Запада, принят как руководство во многих высших учебных заведениях и выдержал ряд изданий».

Известный французский историк экономики Фернан Бродель использовал «Лекции» при работе над трёхтомником «Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV—XVIII вв.», считая их «ещё и доныне лучшим руководством и самой надежной из обобщающих работ».

Российский исследователь истории экономической мысли Е. М. Майбурд относит И. М. Кулишера к представителям второго поколения исторической школы в России.

Библиография

• Очерки по истории таможенной политики. — СПб., 1903.
• Очерки из истории форм промышленности в Западной Европе с XIII по XVIII ст. в связи с изучением вопроса о характере прибыли в промышленности этого периода. — СПб., 1906.
• Эволюция прибыли с капитала в связи с развитием промышленности и торговли в Западной Европе: в 2 тт. — СПб. — Т. 1, 1906; Т. 2, 1908.
• История экономического быта Западной Европы:
  • Лекции по истории экономического быта Западной Европы:
    • 1-е изд.: СПб., 1909.
    • 2-е изд.: СПб., 1910 (?).
    • 3-е изд.: СПб., 1913.
    • 4-е изд., перераб. и доп.: Пг., 1916. — 512 с.
    • 6-е изд., испр. и доп.: Пг.: 4-я Государственная типография, 1922. — Ч. I, 235 с.
  • История экономического быта Западной Европы:
    • 7-е изд., дополн.: М.—Л.: Госиздат, 1926. — Т. 1. Быт раннего и позднего Средневековья.
    • 8-е изд., пересмотр. и доп.: М., Л.: Соцэкгиз, 1931. — Т. 1, 324 с.; Т. 2, 450 c.
    • 9-е изд.: Т. 1—2. — Челябинск: Социум, 2004. — 1030 с. — ISBN 5-901901-28-2.
  • нем.изд.:
    • 1-е изд.: Allgemeine Wirtschaftsgeschichte des Mitte-lalters und der Neuzeit («История экономики средних веков и нового времени», в 2 тт.) (1928—29).
    • 2-е изд.: 1958.
    • 3-е изд.: 1965.
  • Существуют переводы на англ., ит., польск.яз.
• Местное обложение в иностранных государствах (издание Департамента окладн. сборов):
  • 1-е изд.: Ч. 1—2. — С.-Пб.: Тип. П. П. Сойкина, 1911. — 569 c.
  • 2-е изд.: СПб., 1913.
• Промышленность и рабочий класс на Западе в XVI—XVII столетиях
  • 1-е изд.: СПб., 1911.
  • [istmat.info/node/37077 2-е изд.: Пг.: изд-во "Брокгауз-Ефрон". 1922]
• Политическая экономия. Популярный курс:
  • 1-е изд.: СПб., 1911.
  • 2-е изд.: СПб., 1913.
  • неизв. изд.: Политическая экономия: популярный курс: Пособие для прохождения политической экономии в коммерческих училищах и для самообразования. — СПб.: Просвещение, 1914. — 332 с.
• Коммунальное обложение в Германии в его историческом развитии. Опыт изучения основных течений в развитии городских финансов. — С.-Пб.: Тип. А. Э. Коллинс (б. Ю. Н. Эрлих), 1914. — 473 c.
• Основные вопросы международной торговой политики:
  • 1-е изд.: Пг.: Кооперация, 1918—1919. — В 2-х частях.
  • 2-е изд., доп.: Пг.: Антей, 1924. — В 2-х частях.
  • 3-е изд., доп.: Л.: Прибой, 1929. — 612 c.
  • 4-е изд.: Челябинск: Социум, 2002. — 479 с. — ISBN 5-901901-05-3.
• Очерки финансовой науки. — Пг.: Наука и Школа:
  • Выпуск первый. Экономика. — 1919. — 252 с.
  • Выпуск второй. Экономика. — 1920. — 392 с.
• Международные торговые договоры: в 2 ч. — Пг.: Право, 1920. — Ч. 1, 131 с.; Ч. 2, 132 с. — (Экономика ; Вып. 7).
• Очерк истории русской промышленности:
  • 1-е изд.: М.н., 1922.
  • 2-е изд.: в кн. Кулишер И. М. История русской торговли и промышленности. — Челябинск: Социум, 2003. — ISBN 5-901901-12-6.
• Денежное обращение в прошлом и настоящем. — Полярная звезда, 1922.
• Промышленность и условия труда на Западе в XIX столетии. — Пг.: Брокгауз-Ефрон, 1923. — 367 с. — (Историческая библиотека под ред. Н. И. Кареева и Е. В. Тарле, Эпохи и страны).
• Очерк истории русской торговли:
  • 1-е изд.: С.-Пб.: Атеней, 1923. — 322 c.
  • 2-е изд.: в кн. Кулишер И. М. История русской торговли и промышленности. — Челябинск: Социум, 2003. — ISBN 5-901901-12-6.
• История русского народного хозяйства:
  • 1-е изд.: М.: Мир. — Т. 1, 1925. 215 с.; Т. 2, 1926.
  • 2-е изд.: Челябинск: Социум, 2004. — 743 с. — ISBN 5-901901-27-4.
  • 3-е изд.: М.: Наука, 2004. — 691 с. — (Российская экономическая мысль). — ISBN 5-02-032758-1.
  • 3-е изд.: Челябинск: Социум, 2008. - 743 + XIV с. - ISBN 9785-91603-007-5.
• Очерк экономической истории древней Греции. — Л., 1925.
• Стоимость мировой войны. — В сб.: Хрестоматия для марксистско-ленинских кружков повышенного типа: современная экономика: 1. Империализм. 2. Мировое хозяйство. 3. Хозяйство СССР / сост.: Е. Солнцев, Е. Каганович. — М.; Л.: Государственное изд-во, 1926. — С. 77—80.
• История русской торговли и промышленности. — Челябинск: Социум, 2003. — 558 с. — ISBN 5-901901-12-6.

Составитель:

• Обзор русского и иностранного законодательства о кооперативных товариществах / Сост.: Кулишер И. М. — С.-Пб.: Тип. В. Киршбаума, 1906. — 354 c.

Редактор:

• Бюхер К. Возникновеніе народнаго хозяйства: публичныя лекціи и очерки / ред. И. М. Кулишер. Пер. съ 5-го (знчительно испр. и доп. изд. 1906 г.). — СПб.: Типографія Н. Н. Клобукова, 1907. — 313 с.
• Бюхер К. Возникновеніе народнаго хозяйства: публичныя лекціи и очерки / пер. М. Сев; ред. И. М. Кулишер. — 2-е изд., испр. и доп., по 7-му нем. изд. — СПб.: Типографія Т-ва «Народная польза», 1912. — 313 с.
• Бюхер К. Возникновение народного хозяйства: публичные лекции и очерки / пер. с нем. под ред. и с предисл. И. М. Кулишера. — 4-е изд., испр. и доп. по 15-му немецкому изд. 1920 г. — Пг.: Изд-во О. Богдановой, 1923. — 256 с.
• Бюхер К. Возникновение народного хозяйства: публичные лекции и очерки / ред. и пер. И. М. Кулишер. — 5-е изд. испр. и доп., пер. по 16-му нем. изд. 1922 г. — Пг.: Akademia, 1923.

Ссылки

• И. М. Кулишер — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.eleven.co.il/article/12256 И. М. Кулишер] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Баринов Д.А., Ростовцев Е.А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/145.html Кулишер Иосиф Михайлович  // Биографика СПбГУ]

Литература

• Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. 23

Отрывок, характеризующий Кулишер, Иосиф Михайлович

Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.