Курочкин, Георгий Иванович

Георгий Иванович Курочкин
Дата рождения:	2 апреля 1875(1875-04-02)
Место рождения:	Норский посад, Ярославский уезд, Ярославская губерния
Дата смерти:	23 июня 1958(1958-06-23) (83 года)
Место смерти:	Ярославль
Страна:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Научная сфера:	санитария
Место работы:	Ярославский губернский отдел здравоохранения, Ярославский резино-асбестовый комбинат, Ярославский шинный завод
Альма-матер:	Московский университет
Известен как:	основоположник санитарного дела в Ярославле
Награды и премии:	Заслуженный врач РСФСР

Гео́ргий Ива́нович Ку́рочкин (род. 2 апреля 1875, Ярославль — ум. 23 июня 1958, там же) — санитарный врач, основоположник санитарного дела в Ярославле; мемуарист.

Биография

Георгий Иванович Курочкин родился 2 апреля 1875 года в Норском посаде Ярославского уезда Ярославской губернии (ныне часть Ярославля) в небогатой мещанской семье. Учился в сельской школе Норского посада, затем в Рыбинской гимназии, в одном классе с будущим академиком А. А. Ухтомским, с четвёртого класса которой зарабатывал себе на жизнь и учёбу репетиторством и уроками.

В 1893 году поступил на Медицинский факультет Московского университета. На пятом курсе сопровождал во Францию больного туберкулёзом сына ярославского губернатора Б. В. Штюрмера, занимался там в больницах изучением костного туберкулёза у Менара и Кало.

В 1900 году окончил университет и устроился работать в Вощажниковскую сельскую земскую больницу Ростовского уезда Ярославской губернии. Через год возвратился в Норский посад, где стал работать амбулаторным участковым врачом.

В 1911 году утверждён в должности Ярославского уездного земского санитарного врача. В 1911 году опубликована его первая статья «Отчёт о постановке медицинского дела в Ярославском уезде». В 1914 году, с образованием губернского санитарного бюро, в ведение Курочкина переходят также Даниловский и Любимский уезды. Находясь на этой должности активно занимается проблемой доступности медицинского обслуживания для населения: налаживание сети врачебных участков, строительство новых больниц. Также Курочкин в эти годы читает курс гигиены в Норском городском училище.

В 1914 году призван в армию. Занимается организацией госпиталя для раненых в Ярославле, затем работает старшим ординатором Ярославского военного лазарета. В 1917 году, по его личной просьбе, отправлен на фронт членом санитарного совета 5-й армии. В 1918 году был эвакуирован и прикомандирован к Киевскому лазарету Красного Креста; вскоре вернулся в Ярославль, где работал уездным санитарным врачом при уездном исполкоме.

В 1920 году назначен заведующим санитарно-профилактическим подотделом Ярославского губздравотдела. Активный участник борьбы с эпидемией сыпного тифа. В дальнейшем занимается становлением коммунальной санитарии, охраной материнства и младенчества, санитарно-просветительной работой (по его инициативе в городе открыт первый в стране Дом санитарного просвещения), переустройством сельской медицины. Участвует в разработке проектов и контроле за строительством новых больниц, санаториев, диспансеров, детских яслей. Одновременно ведёт занятия на рабфаке, в медицинском и химическом техникумах, в педагогическом институте. В 1926 году издана его книга «Движение населения Ярославской губернии за последние годы в связи с мероприятиями по здравоохранению».

После расформирования Ярославской губернии и её отдела здравоохранения работает на Ярославском резино-асбестовом комбинате, а позднее на выделившемся из него Ярославском шинном заводе: врачом социально-бытового сектора, затем руководителем отдела благоустройства, заведующим станцией оздоровления труда, заведующим смотровым пунктом.

Заслуженный врач РСФСР.

В 1957 году оставил работу. Умер 23 июня 1958 года.

Ярославский литературовед М. Г. Ваняшова сделала предположение, что Курочкин мог являться одним из прототипов доктора Живаго Б. Л. Пастернака.

Литературное наследие

Будучи большим любителем театра, написал ряд статей и воспоминаний о театральных встречах в Москве и Ярославле. Также автор трёхтомных мемуаров, статей о литературе. Оставил архив, ценный краеведческими материалами.

В 2005 году очерки Курочкина «Праздники и быт на моей родине в Норском посаде, по воспоминаниям детства и ранней юности» и «Воспоминания о семье Смирновых» составили половину книги «Моя родина — Норский посад», вышедшей в издательстве А. Рутмана.

В 2007 году благодаря М. Г. Ваняшовой вышла книга «Театрал из Норского посада», включающая значительную часть литературного наследия Курочкина: «Хроника семьи Курочкиных», «Праздники и быт на моей родине в Норском посаде (по воспоминаниям детства и ранней юности)», «Культурная жизнь московского студента в конце прошлого века», «Дом и быт М. Н. Ермоловой», «М. Н. Ермолова (по личным воспоминаниям)», о встречах с Л. Н. Толстым, К. С. Станиславским, письма к Г. И. Курочкину академиков А. А. Ухтомского, А. А. Абрикосова, артистов В. И. Качалова, Е. Д. Турчаниновой, В. Н. Рыжовой, писательницы и переводчицы Т. Л. Щепкиной-Куперник. Воспоминания Курочкина были использованы при воссоздании сначала музея-квартиры, а позднее и дома-музея М. Н. Ермоловой в Москве.

Литература

• Моя родина — Норский посад: сборник. — Ярославль: Издательство Александра Рутмана, 2005. — 430 с. — (Граждане Ярославля).
• Курочкин Г. И. Театрал из Норского посада: воспоминания, страницы из дневника, письма к Г. И. Курочкину / [предисл., подгот. текстов, сост., коммент. М. Г. Ваняшовой]. — Ярославль: Рыбинский Дом печати, 2007. — 349, [2] с. — 700 экз. ISBN 978-5-88697-150-7
• Колодин Н. Н. Ярославский доктор Живаго [Курочкин Г. И.] // Ярославские эскулапы. — Ярославль: Канцлер, 2008. — Т. 1. Земцы. — С. 148-164. — 376 с. — (Этюды о былом). — 150 экз. — ISBN 978-5-91730-005-4.

Отрывок, характеризующий Курочкин, Георгий Иванович

Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.