Лакеев, Иван Алексеевич

Иван Алексеевич Лакеев
Дата рождения	23 февраля 1908(1908-02-23)
Место рождения	д. Слобода, Калужская губерния, Российская империя; ныне Калужская область
Дата смерти	15 августа 1990(1990-08-15) (82 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1931—1955
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Гражданская война в Испании, Бои на Халхин-Голе, Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранных государств:

Иван Алексеевич Лакеев (23 февраля 1908, Калужская губерния — 15 августа 1990) — советский лётчик-истребитель, лётчик-ас, генерал-майор авиации, Герой Советского Союза.

Биография

Иван Алексеевич Лакеев родился в 1908 году в д. Слобода (ныне Дзержинский район Калужской области) в семье рабочего. Русский.

Окончил 7 классов школы и рабфак. Жил в Ленинграде, работал грузчиком, рабочим на заводе «Электросила». Учился на вечернем отделении Ленинградского электромеханического института. Член ВКП(б) с 1930 года.

В РККА с 1931 года. В том же году закончил Ленинградскую военно-теоретическую школу, затем, в 1933 году — Энгельсскую школу военных лётчиков.

С марта 1936 года — младший лётчик 107-й истребительной авиаэскадрильи 83-й истребительной авиабригады Белорусского военного округа.

В 1936 году, после начала Гражданской войны в Испании, руководством страны было принято решение о направлении туда советских военных специалистов-добровольцев. В начале ноября туда прибыла группа из 31 лётчика-истребителя 83-й бригады, среди которых был и лейтенант Лакеев. В ходе боевых действий командовал эскадрильей И-16. По некоторым данным за время командировки сбил лично 12 самолётов противника и 16 в группе, что делает его одним из самых результативных лётчиков-истребителей 1930-х годов. Вернулся на родину в августе 1937 года.

С июля 1938 — командир 16-го истребительного авиаполка, с марта 1939 года исполнял обязанности начальника истребительного отдела Управления ВВС РККА. В этой должности откомандировывался в районы боевых действий и участвовал в боях на реке Халхин-Гол в 1939 году и в советско-финской войне 1939—1940 годов.

В середине марта 1940 года назначен заместителем начальника Лётно-технической инспекции 1-го Управления ГУ ВВС РККА, с 14 октября стал зам. генерал-инспектора ВВС Красной Армии. В том же году ему присвоено звание генерал-майор авиации. В ходе реорганизации Инспекции в марте 1941 года назначен заместителем командира 14-й смешанной авиадивизии.

Во время Великой Отечественной войны находился в распоряжении командующего ВВС Юго-Западного фронта, с января 1942 года генерал-майор авиации Лакеев командовал 524-м истребительным авиационным полком, с 10 марта командовал 235-й истребительной авиадивизией, переименованной 19 августа 1944 года в 15-ю гвардейскую истребительную авиационную дивизию. Командовал её до конца войны. С октября 1947 года проходил обучение на КУНС при Военно-воздушной академии, по окончании которых в 1948 году назначен на должность командира 13-й гвардейской иад.

В 1952 году закончил Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова. Занимал различные ответственные должности, был заместителем командующего 22-й воздушной армии.

С 1955 года в отставке, жил в Москве.

Умер 15 августа 1990 года, похоронен на Троекуровском кладбище.

Награды

• Герой Советского Союза (3 ноября 1937, медаль № 63);
• орден Ленина (3 ноября 1937);
• четыре ордена Красного Знамени (2 января 1937, 4 июля 1937, 29 августа 1939, 1951);
• орден Суворова 2-й степени (10.01.1944);
• орден Кутузова 2-й степени (29.05.1944);
• орден Богдана Хмельницкого 2-й степени (23.05.1945) ;
• орден Отечественной войны 1-й степени (06.11.1985);
• орден Красной Звезды (1946);
• орден Красного Знамени за воинскую доблесть (МНР) (10 августа 1939);
• медали.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1. — 912 с. — 100 000 экз.
• Поленков К. А., Хромиенков Н. А. Калужане — Герои Советского Союза. — Калуга: Калужское книжное издательство, 1963. — С. 181—182.
• Абросов С. Воздушная война в Испании: Хроника воздушных сражений 1936—1939 гг. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 608 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-25288-6.
• Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий: Документы и материалы / Под ред. В. Н. Кузеленкова. — М.-СПб.: Летний сад, 2005. — С. 168. — 1000 экз. — ISBN 5-94381-137-0.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 2. — С. 644-645. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0341-0.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1172 Лакеев, Иван Алексеевич]. Сайт «Герои Страны».

• [airaces.narod.ru/spane/lakeev.htm Лакеев Иван Алексеевич]. Сайт [airaces.narod.ru «Красные соколы»]. Проверено 21 марта 2009. [www.webcitation.org/66UVDdHCp Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
• О. Шушаков. [www.geroi.apifarm.ru/doc/2/9/1 Лакеев Иван Алексеевич](недоступная ссылка — история). Сайт [www.geroi.apifarm.ru «Авиаторы — Герои Советского Союза 1934—1941»]. Проверено 21 марта 2009. [web.archive.org/20071023144456/www.geroi.apifarm.ru/doc/2/9/1 Архивировано из первоисточника 23 октября 2007].

Отрывок, характеризующий Лакеев, Иван Алексеевич

– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…