Лала Шахин-паша
Лала Шахин-паша (тур. Lala Şâhin Paşa; 1330 — около 1382) — османский военачальник и первый бейлербей Румелии.
Шахин-паша был учителем (лала) султана Мурада I. После вступления Мурада на престол в 1359 году лала Шахин возглавил османское завоевание Фракии[1] и в 1360 году взял Дидимотику, а в 1362 году — Адрианополь, который стал столицей осман[2].
После этого Лала Шахин завладел городами Боруй и Филиппополь (1364). Как командир румелийских частей участвовал в битве при Черномене в 1371 году, а в 1382 году захватил Софию.
Сохранившийся доклад Лала Шахина о Софии — важный исторический источник.
Память
Гробница Лала Шахин (возможно, его сына Шехабеддин-паши) находится в пловдивской мечети Шехабеддинова Имарет-джамия.
В честь Лала Шахина назван город Лалапаша в Восточной Фракии, Турция.
Напишите отзыв о статье "Лала Шахин-паша"
Примечания
Отрывок, характеризующий Лала Шахин-паша
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
