Дидимотихо
Город
Показать/скрыть карты
|
Дидимотихо (греч. Διδυμότειχο) — небольшой город в восточной части нома Эврос, Греция. Город является центром епархии Элладской православной церкви. В поздневизантийский период между 1280 и 1360 годами, Дидимотика была самым важным городом византийской Фракии, выполняя роль загородной резиденции константинопольских монархов. После османского завоевания, между 1361 и 1363 годами, она получила статус столицы Османской империи. В состав современной Греции город вернулся в 1920 году и с тех пор играет важное военное значение: 2 года здесь, на греко-турецкой границе, проходят службу многие новобранцы Греции.
Содержание
География
Город расположен на левом берегу реки Эритропотамос недалеко от её впадения в Эврос.
Демография
| Изменение численности | |
|---|---|
| 1991 | 8,336 |
| 1981 | 8,571 |
История
В средние века город имел важное стратегическое значение. В 1204 году он был захвачен западно-европейскими рыцарями, которые основали в прилегающей к городу местности так называемое княжество Демотика. Оно просуществовало лишь 2 года из-за постоянных нападений болгар, которые уничтожили его укрепления и убили много греческих жителей. В результате последние вынуждены были искать более тесное сотрудничество с центральной властью Латинской империи. В 1243 году греческие войска никейского императора сумели выбить остатки латинян из города. После возвращения Константинополя в состав возрождённой Византии, Дидимотика стала важнейшим, после самой столицы, военным, культурным и экономическим центром поздневизантийской Фракии, которая к 1340-х годам стала последней провинцией угасающей Византии. Город использовался как важная загородняя резиденция семей последних византийских императров, приежавших сюда из Константинополя: здесь же родились двое из них. Турки-османы впервые захватили город в 1359 году, а затем вновь в 1361 году, на этот раз — на 560 лет. В состав Греции город официально вернулся лишь в 1920-м году. В отличие от Адрианополя, Дидимотика не была сожжена османами, поэтому здесь лучше сохранились исторические здания. После второго нашествия, турки провозгласили Дидимотику своей столицей, которой она была 2 года, до 1363 года. Несмотря на последующий перенос столицы Османского государства в заново отстроенный Эдирне, а затем и в Константинополь в 1453 году, Дидимотика продолжала пользоваться популярностью у османской элиты как место отдыха и охоты в близлежащих лесистых холмах у посёлка Дадья.
Спорт
Спортивный клуб Дидимотихо — Спартакос (Спартак).
Города-побратимы
Уроженцы
- Иоанн III Дука Ватац (1192—1254) — никейский император
- Иоанн V Палеолог (1332—1391) — византийский император
- Баязид II (1447—1512) — турецкий султан
Напишите отзыв о статье "Дидимотихо"
Примечания
- ↑ [www.namrb.org/filesystem.php?id=12.xls Списък на побратимени градове]
Ссылки
- [www.didymoteicho.gr/ Официальный сайт Дема Дидимотихо]
- [www.imdos.gr/ Официальный сайт митрополии]
Отрывок, характеризующий Дидимотихо
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
