Ларош, Герман Августович

Герман Августович Ларош
Дата рождения	13 (25) мая 1845(1845-05-25)
Дата смерти	5 (18) октября 1904(1904-10-18) (59 лет)
Профессии	музыкальный и литературный критик, композитор

Герман Августович Ларош (13 [25] мая 1845, Санкт-Петербург — 5 [18] октября 1904, там же) — русский музыкальный и литературный критик, композитор.

Биография

Родился в Петербурге в 1845 году. Окончил курс в Санкт-Петербургской консерватории. С 1866 до 1870 года был профессором теории и истории музыки в Московской консерватории.

В 1867 году появилась в «Русском Вестнике» его обширная статья: «Глинка и его значение в музыке», изданная отдельной книгой в Москве в 1868 году. Переехав в 1871 году в Санкт-Петербург, где он получил место профессора теории, а затем и истории музыки в Санкт-Петербургской консерватории, Ларош стал постоянным сотрудником газеты «Голос», помещая в ней музыкальные и литературные фельетоны.

Около 1875 года Ларош оставил Санкт-Петербургскую консерваторию; позднее опять преподавал в консерваториях Санкт-Петербургской и Московской. Читал в Санкт-Петербурге с большим успехом публичные лекции по истории музыки; писал в «Музыкальном Листке», «Ежегоднике Императорских театров», «Новостях» и др.

Под редакцией Лароша издан выполненный М. Чайковским русский перевод «Новой биографии Моцарта» Улыбышева (написанной по-французски). Из музыкальных произведений Лароша выдаются увертюра к опере «Кармозина» и симфоническое allegro. Оба произведения были исполнены в симфонических собраниях Императорского Русского музыкального общества.

Ссылки

• Ларош, Герман Августович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ларош Герман Августович — статья из Большой советской энциклопедии.
• www.tchaikov.ru/larosh.html

Отрывок, характеризующий Ларош, Герман Августович

– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.