Лашкевич, Тимофей
| Лашкевич, Тимофей | |
| Дата смерти | |
|---|---|
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
(с 1920), |
| Сражения/войны | |
Лашкевич Тимофей (укр. Лашкевич Тимофій 189?-19.03.1920) — коммунист-большевик, анархо-махновец. Комкор 1-го Донецкого корпуса РПАУ .
Биография
Тимофей родился в конце девятнадцатого столетия в украинской семье .
В 1918 году, Тимофей вступил партию большевиков, был призван в Красную армию был помощником командира 13-го Советского полка.
В сентябре 1919 года Тимофей присоединился к РПАУ в которой командовал 13-м Повстанческим полком им. Н. Махно. В начале октября Тимофей был начальником гарнизона города Запорожье.[1] В Запорожье Тимофей с целью борьбы с пьянством издал указ по гарнизону о запрете продажи алкоголя повстанцам в городе.[2]
28 октября 1919 года 13 полк Лашкевича занял Екатеринослав, и потопил защитников города 4-ю сводную дивизию и бригаду стражников.[3] С занятием города Лашкевича назначили начальником гарнизона Екатеринослава.[4] Будучи начальником гарнизона Екатеринослава Тимофей получил 5 млн рублей контрибуции и не сдал её в армейскую кассу.
В 1920 году непродолжительное время Лашкевич был комкором 1-го Донецкого корпуса.[5] В начале 1920 попал в плен к красным с которого бежал.[6]
В янавре 1920 Лашкевич приехал в Великоновосёловку, в которой устраивал вечеринки за армейский счет. 18 марта 1920 года в Великоновосёловку приехал Виктор Белаш, в селе работали Буданов и Лашкевич вот как описал Белаш встречу с Лашкевичем :
« Встреча была очень радостная. Все с ним целовались, обнимали расспрашивали его как он убежал от коммунистов.»
В это время в штаб стали приходить местные повстанцы греки и стали рассказывать какую разгульную жизнь Тимофей вел в селе.
Белаш потребовал у последнего отчет о растратах Тимофей ответил «Я виноват». В этот же день по делу Лашкевича было собрание командиров которое вынесло ему смертный приговор.[7]
19 марта Лашкевича арестовали вскоре в Великоновоселовку приехал Нестор Махно в центре села собрались местные жители и повстанцы туда-же привели Тимофея для расстрела приговор исполнял Гаврик, два раза в него выстрелил но оба раза была осечка. Лашкевич бросился бежать повстанцы дали по нему два залпа он продолжал бежать. Тогда за ним погнался Лепченко когда он подошел к упавшему Тимофею чтоб пустить пулю в голову он посмотрел на него и сказал:
«Зато пожил !».[8]
Напишите отзыв о статье "Лашкевич, Тимофей"
Литература
- www.makhno.ru/makhno/
- Александр Белаш, Виктор Белаш. Дороги Нестора Махно 1993.
- Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы / Серия: Крестьянская революция в России. 1902—1922 гг.: Документы м материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. — 1000 с.
Примечания
- ↑ Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы Стр 223
- ↑ Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы Стр 224
- ↑ Александр Белаш, Виктор Белаш. Дороги Нестора Махно Стр 370
- ↑ Александр Белаш, Виктор Белаш. Дороги Нестора Махно Стр 398
- ↑ Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы Стр 350
- ↑ Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы Стр 902
- ↑ Александр Белаш, Виктор Белаш. Дороги Нестора Махно Стр 438
- ↑ Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918—1921:Документы и материалы Стр 835—836
Отрывок, характеризующий Лашкевич, Тимофей
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
