Ла Галиго

Ла Галиго (La Galigo) или Сурек Галиго (Sureq Galigo) — цикл эпических поэм на средневековом бугийском языке, созданный на юге острова Сулавеси первоначально в устной форме около XV века. Старейшие сохранившиеся рукописи относятся к XVIII веку, но до сих пор поэмы цикла бытуют и в устной форме и поются по торжественным случаям.

Цикл «Ла Галиго» полностью не издан (опубликована лишь небольшая часть) и не переведён на другие языки. Даже без учёта повторяющихся эпизодов объём цикла составляет не менее 7 тысяч страниц без разбиения на строки (in continuo), таким образом, это одно из самых пространных литературных произведений в истории человечества.

«Ла Галиго» — цикл мифов о создании и истории мира с единым сквозным сюжетом и набором действующих лиц. Содержание в целом отражает доисламский быт (бугисы приняли ислам в начале XVII века).

Поэме посвящён отдельный музей в сулавесийском городе Макассар. В 2004 году по мотивам «Ла Галиго» режиссёр Роберт Уилсон поставил в Сингапуре музыкальный спектакль «I La Galigo», затем неоднократно ставившийся в Европе, Азии и Австралии.

В 2008 году Индонезия предложила включить «Ла Галиго» в список ЮНЕСКО «Память мира» как самое объёмное литературное произведение в истории. В 2011 году заявка была удовлетворена; в «Память мира» были включены две рукописи поэмы, хранящиеся в музее «Ла Галиго» в Макассаре и в Лейденской университетской библиотеке в Нидерландах. Последняя насчитывает 2851 страницу и охватывает примерно треть текста. Обе рукописи относятся к XIX веку.

Отрывок, характеризующий Ла Галиго

Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.