Лебедев, Борис Иванович

Борис Иванович Лебедев
Род деятельности:	библиотекарь
Отец:	Иван Дмитриевич Лебедев
Мать:	Елена Алексеевна Лебедева (Кох)
Супруга:	Любовь Сергеевна Лебедева (Александровская)
Дети:	Наталия
Награды и премии:

Борис Иванович Лебедев (26 апреля 1878, Москва — декабрь 1944, Москва) — российский и советский библиотечный работник.

Биография

Младший из детей потомственного дворянина И. Д. Лебедева, Борис Иванович Лебедев, после окончания в 1898 году 1-й московской гимназии, где его отец когда-то был директором, окончил в 1903 году с дипломом 1-й степени юридический факультет Московского университета и получил звание помощника присяжного поверенного. В 1903-1904 гг. был слушателем Московского сельскохозяйственного института.

В 1904-1905 гг. проходил, в качестве вольноопределяющегося, службу в 3-й гренадерской артиллерийской бригаде Отдельного гренадерского корпуса.

В 1906—1911 гг. — руководитель практических работ, преподаватель законоучения и заведующий библиотекой Григорковской низшей сельскохозяйственной школы. Затем, в 1911—1913 году, заведовал земской публичной библиотекой в Благуше.

Участвовал в Первой мировой войне — поручик 57-й артиллерийской бригады Северо-Западного фронта, с 1916 года, в составе 44-го армейского корпуса Западного фронта; был членом юридической комиссии штаба Особой армии. Был награждён за отличия орденом Святого Георгия IV степени, орденами Святой Анны III степени с мечами и IV степени с надписью "за храбрость", Святого Станислава I с мечами и II степеней с мечами.

В январе 1918 года демобилизован в чине поручика. В 1919 году решением Хамовнического народного суда Москвы по 4-му отделению освобождён от службы в Красной армии по религиозным и моральным убеждениям.

После октябрьского переворота работал на различных должностях в Государственном Румянцевском музее; с 1924 года — Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина: в 1918—1920 гг. - заведующий Научным кабинетом, заведующий Подотделом научного и специального инструктирования; в 1919—1922 гг. — секретарь Библиотечной конференции и секретарь Совещания заведующих отделами, одновременно — заведующий Распорядительным отделом и Научным отделом; в 1922—1928 гг. — заведующий Административным отделом; в 1924—1928 гг. — главный библиотекарь; в 1926—1929 гг. — заведующий Отделом хранения и учёта и заведующий Подотделом специального хранения. После «чистки» 1929 года смещён на должность помощника библиотекаря Отдела комплектования фондов..

В феврале 1930 года арестован по обвинению в шпионаже, находился во внутренней тюрьме ОГПУ. Вскоре был освобождён и вернулся в Ленинскую библиотеку на должность помощника библиотекаря. В 1931 году снова назначен главным библиотекарем и занял должность заместителя заведующего Отделом книжного фонда библиотеки. В 1936 году уволен из Ленинской библиотеки «по состоянию здоровья». В 1936 года и до начала Великой Отечественной войны работал библиотекарем в одной из средних школ Москвы.

Б. И. Лебедев был автором главы «Организация библиотеки» и одним из составителей труда: Государственный Румянцевский музей: Путеводитель: Ч. I. Библиотека . — М.; Пг.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1923. — 238 с.

Умер в Москве в декабре 1944 года; место захоронения не установлено.

Семья

Его жена Любовь Сергеевна, урождённая Александровская (1889, Карабаново — 1964, Москва) — дочь потомственного почётного гражданина, управляющего фабрикой Барановых в селе Карабанове Сергея Дмитриевича Александровского (1861—1938) и Софьи Алексеевны Юницкой — окончила с золотой медалью и званием домашней наставницы Усачевско-Чернявское женское училище; в советское время преподавала пение в ряде московских средних школ, с 1945 года — старший научный сотрудник Отдела музыкального искусства Института художественного воспитания АПН РСФСР. Она — автор ряда трудов: Хоровое пение как средство воспитания школьника. ― М.: АПН РСФСР, 1948; Воспитательная работа в хоре мальчиков. ― М.: Изд-во АПН РСФСР, 1950.

Дочь Л. С. и Б. И. Лебедевых — кандидат геолого-минералогических наук, доцент Наталия Борисовна Лебедева (1918—1999) была одним из ведущих преподавателей кафедры динамической геологии геологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, автором и соавтором научных монографий, учебников и учебных пособий по общей геологии, геотектонике и тектонофизике, в том числе «Пособия по общей геологии», выдержавшего пять изданий .

Её гражданским мужем был Израиль Абрамович Брин (1919, Саратов — 2011, Москва), дед одного из основателя компании Google Сергея Брина, старший брат заслуженного тренера СССР А. А. Колмановского и троюродный брат народного артиста СССР Э. С. Колмановского. Сын Н. Б. Лебедевой и И. А. Брина — Александр Израйлевич Лебедев (1945—1997) - был женат на дочери академика М. Д. Миллионщикова - Татьяне Михайловне Миллионщиковой.

Похоронена Н. Б. Лебедева, как и её мать и сын, на Введенском кладбище Москвы.

Источники

• Лебедев М. А. [www.mosjour.ru/index.php?id=2217 «Истинный директор»] // Московский журнал. — 2015. — № 4. — С. 63—64. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0868-7110&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0868-7110].
• [www.rmuseum.ru/data/authors/l/lebedevbi.php Биографическая справка]

Отрывок, характеризующий Лебедев, Борис Иванович

Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.