Левински, Моника
| Моника Левински | |
| Monica Lewinsky | |
 | |
| Моника Левински в 1997 году |
|---|
Мо́ника Сэ́милл Леви́нски (англ. Monica Samille Lewinsky; 23 июля 1973, Сан-Франциско) — основная участница общественного и политического скандала, возникшего по поводу её сексуальной связи с президентом Соединённых Штатов Биллом Клинтоном, с которым она познакомилась во время её работы в Белом доме стажёркой. Показания, данные Клинтоном под присягой относительно характера его знакомства с Моникой, стали причиной для обвинения президента в лжесвидетельстве и начала процедуры импичмента Клинтона.
Содержание
Биография
Моника Левински родилась в Сан-Франциско и росла в различных городах Калифорнии[1][2][3]; её отец, из семьи немецких евреев, родился в Сальвадоре[1][4]; мать, также еврейского происхождения, из семьи выходца из Литвы Самуэля Виленски и его жены Брони Полищук (из Китая), иммигрировавших в Соединённые Штаты.[5]
В 1995 году Моника окончила Колледж Льюиса и Кларка (Портленд, штат Орегон), где изучала психологию[1][6].
Роман с Клинтоном
В 1996 году была на стажировке в Вашингтоне. К этому времени и относятся её отношения с Клинтоном.
В ходе расследования все их встречи выявлены и изложены общественности в исчерпывающих подробностях. Известно, в частности, следующее:
- пока Моника работала собственно в Белом доме, связи у них не было; она началась лишь после её перехода на службу в Пентагон, однако встречи любовников по-прежнему проходили в Белом доме (причём некоторые встречи происходили даже в Овальном кабинете - главном офисе президента США);
- физические отношения, как признались оба участника, ограничивались оральным сексом, и не включали вагинальный полово́й акт; всего «эпизодов» было девять, и ни в одном из них президент не дошёл до оргазма;
- Клинтон и Левински делали друг другу небольшие подарки.
Расследование
Левински обсуждала свои отношения с президентом в частных беседах со своей близкой знакомой Линдой Трипп.
Телефонные разговоры с Левински Л. Трипп записала на магнитофон и передала их независимому прокурору Кеннету Старру, а также другой своей подруге, политически ангажированному литературному агенту. Трипп причастна также к ряду других политических скандалов; причины её личной заинтересованности в расследовании этих дел до сих пор не вполне ясны.
Прокурор Старр допросил саму Левински, получил от неё обширные показания и вещественное доказательство — синее платье со следами спермы президента Соединённых Штатов Америки.
За несколько лет до этих событий Клинтон уже допрашивался следствием: он обвинялся в сексуальных домогательствах по отношению к государственной служащей Поле Джонс в бытность губернатором Арканзаса.
В ходе расследования по делу Джонс всплывало и имя Левински, и президенту был задан прямой вопрос о характере отношений с последней, на что Клинтон сказал буквально следующее: «У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной, мисс Левински. Сексуальных отношений нет» (англ. «I did not have sexual relations with that woman, Miss Lewinsky. There is no sexual relationship»). Теперь эта фраза стала уликой против Клинтона как лжесвидетеля.
19 августа 1998 Клинтон, под давлением Старра, признал, что имел «недолжные» отношения с Левински, но продолжал отрицать виновность в лжесвидетельстве, поскольку истинность или ложность инкриминируемой ему фразы (первой из процитированных) явным образом зависит от того, понимать ли под «сексуальными отношениями» оральный секс или нет; Клинтон же утверждал, что не включает второе понятие в первое. Кроме того, вторая фраза, насчёт того, что отношений «нет» сейчас, тоже интерпретировалась адвокатами Клинтона как вносящая поправку в предыдущую.
Импичмент
Старр предал добытые им сведения гласности, составив так называемый «доклад Старра», который был опубликован и размещён в Интернете; огромное внимание общественности было привлечено не только к сути обвинения против президента, но и к изложенным там подробностям дела.
Непосредственно затем Палата представителей США возбудила дело об отрешении Клинтона от должности по обвинению в лжесвидетельстве («клятвопреступление под высшей присягой», 228 голосов против 206) и препятствии правосудию (221 против 212) и большинством голосов вынесла ему импичмент 19 декабря 1998 года. Два других обвинения, однако, были отклонены, а именно в другом лжесвидетельстве по делу Полы Джонс и в превышении полномочий.
Затем, согласно Конституции США, с 7 января по 12 февраля 1999 года дело об импичменте Клинтона было рассмотрено сенатом США. Председательствовал в сенате верховный судья, делу был придан характер суда с участием прокурора и представителей обвиняемого, но свидетели и эксперты не вызывались. Для отрешения президента требовались голоса двух третей сенаторов, то есть 67 из 100; но обвинение в лжесвидетельстве было отклонено 55 голосами против 45, а по вопросу о препятствии правосудию мнения разделились пополам (50 против 50). Таким образом, импичмент был отклонён, и Клинтон остался в должности до истечения срока, на который был избран, то есть до 20 января 2001 года.
Дальнейшая судьба
3 марта 1999 года Левински публично извинилась за свою роль в деле.
По собственному признанию, во время дела Левински преодолевала огромные психологические проблемы, связанные со стыдом, вниманием прессы и других СМИ, занимаясь вязанием на спицах, которое отвлекало её от всего. Она издала автобиографию, недолго вела телепередачу (в 2003 году) и занималась бизнесом — до 2004 года у неё была своя фирма, производившая сумки.
В 2014 году Моника в интервью американским СМИ заявила:[7]
|
Я хочу повторить: Я. Лично. Глубоко. Сожалею. О том. Что. Произошло. | 
|
Роль в истории
В 1998—1999 годах в связи со своим делом Моника была едва ли не самой известной женщиной в мире, героиней различного рода публицистических и юмористических сочинений.
Дело Левински стало поводом к импичменту президента США; это третья такая попытка в истории и первая, доведённая до последнего голосования (хотя всё же не увенчавшаяся положительным решением).
Напишите отзыв о статье "Левински, Моника"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Leen, Jeff. [www.washingtonpost.com/wp-srv/politics/special/clinton/stories/lewprofile.htm Lewinsky: Two Coasts, Two Lives, Many Images] (January 24, 1998), стр. A01.
- ↑ Aiken, Jonathan. [www.cnn.com/ALLPOLITICS/1998/08/06/lewinsky.profile/ Who Is Monica Lewinsky?], CNN (August 6, 1998).
- ↑ Tugend, Tom. [www.jweekly.com/article/full/7521/l-a-temple-fends-off-lewinsky-inquiries/ L.A. temple fends off Lewinsky inquiries] (January 30, 1998). [archive.is/8RR3A Архивировано] из первоисточника 3 января 2013.
- ↑ Pooley, Eric. [www.cnn.com/ALLPOLITICS/1998/02/23/time/pooley.html Monica's World] (February 23, 1998).
- ↑ [articles.nydailynews.com/1998-08-09/news/18078775_1_monica-lewinsky-friends-marcia-lewis «Monica’s Mom Defended»] August 09, 1998, New York Daily News
- ↑ Green, Michelle. [www.people.com/people/archive/article/0,,20124429,00.html Scandal at 1600] (February 9, 1998).
- ↑ [www.gazeta.ru/politics/2014/05/07_a_6021373.shtml Интервью журнала Vanity Fair]
Ссылки
- [www.ogoniok.com/archive/1999/4600/13-18-21/ Моя племянница Моника], журнал «Огонёк», № 13, 1999 год.
- [www.lifenews.lv/news/sudyba-levinski-iz-lyubovnicy-prezidenta-v-zatvorn Судьба Моники Левински: она стала несчастной]
Отрывок, характеризующий Левински, Моника
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
